«Дурак, — презрительно кинула Войцеховская. — Не хочешь по-хорошему, я поговорю с тобой иначе. Да знаешь ли ты, голубчик, что, если ты здесь останешься, твоя песенка спета? Да будет тебе известно, что кое-кому в кое-каком иностранном государстве известно во всех деталях, как ты намеревался поднять в воздух сверхскоростную боевую машину и угнать ее за границу. Что? Такого намерения у тебя не было? Смешно! Интересно, как ты будешь это доказывать господам чекистам, когда они получат соответствующий материал и тряхнут тебя как следует. Самолет-то ты поднять пытался, никуда не денешься!»
Савин молча слушал Войцеховскую. Трудно сказать, как бы он поступил, если бы не вспомнил в эту минуту полковника Скворецкого и свое обещание. С трудом он сдержался. Взглянув на Войцеховскую, криво улыбнулся:: «Что ж, Анна Казимировна, ваша взяла. Мне, Степану Савину, податься действительно некуда…»
Теперь Войцеховская говорила резко, повелительно. Она предложила Степану завтра же выехать в Латвию, в Вентспилс, и договориться с рыбаком о переброске их обоих на его боте через море за границу. Перед отъездом она даст Савину крупную сумму денег, которую тот должен будет вручить рыбаку: даром тот рисковать не будет. И пусть Савин предупредит рыбака, что это всего лишь аванс: как только они ступят на нужный им берег, будет заплачено больше. И не в рублях, а в долларах. Вот деньги на самолет до Риги.
…Кирилл Петрович прошелся по комнате и, остановившись против Степана, сказал:
— Молодец, Степан, не подкачал. Рад за тебя. Ну, а насчет ареста… Арестовывать Войцеховскую мы не будем. — Полковник сделал паузу. — Пока…
Полковник вновь принялся ходить по комнате.
— Вот что, Степан, боюсь, что ехать в Ригу тебе придется… И в Ригу, и в Вентспилс… Пусть Войцеховская действует, как намеревалась. Понял? Мешать ей не будем до поры до времени. Впрочем, об окончательном решении пока воздержимся. Дело серьезное, надо доложить Москве. Сделаем так: завтра, как возьмешь билет на самолет и повидаешься с Войцеховской, звони ко мне. Встретимся и тогда все решим.
Утром, когда Скворецкий приехал на работу, в приемной, скромно примостившись на краешке стула, сидел Савельев.
— Ты как сюда попал? Почему не в больнице?
— Разрешите доложить, — Савельев встал, — выписали. Сегодня утром. Готов приступить к исполнению служебных обязанностей…
— Ишь ты, какой быстрый! «Приступить»! А долечиваться кто будет? Немедленно в санаторий.
Скворецкий повернулся к секретарю:
— Майора Миронова ко мне, заодно и Луганова.
В тот момент, когда Андрей входил в кабинет начальника управления, Кирилл Петрович заканчивал разговор по прямому проводу с Москвой, с генералом Васильевым.