В Ангальте, где два обманщика встретились для создания маскарадной пары «дяди и племянницы», д'Эон и Дуглас были благосклонно приняты фешенебельным обществом, их просили даже продлить свой визит. Чтобы ускорить отъезд агентов Людовика в Петербург, пришлось даже сослаться на нездоровье. Прибыв, наконец, в столицу Елизаветы, путешественники остановились в доме Маэля, француза, не без выгоды занимавшегося международными банкирскими операциями. Прелестную «Лию» никто не обременял докучными расспросами, а когда слишком приставали к Дугласу, с тем делался припадок кашля, а затем он начинал рассказывать, что врач предписал ему пожить некоторое время в холодном климате.
В России было достаточно холодно, однако не для «мадемуазель Лии». Зато её сообщник не преуспевал: агенты Бестужева-Рюмина чинили всякие препятствия французскому дворянину слабого здоровья, питавшему явный интерес к торговле мехами. Дуглас носил с собою красивую черепаховую табакерку, с которой не расставался. Под фальшивым дном этой табакерки были спрятаны инструкции французскому агенту и тайный шифр для его личных донесений. Но Дуглас им ещё не пользовался — сообщать было нечего, пока «племяннице» не удалось увидеться с Воронцовым. Вице-канцлер оказался столь же расположен к Франции, как и сообщали информаторы короля Людовика. Воронцов и представил прелестную «Лию» царице Елизавете.
Елизавета любила лесть, молодежь и удовольствия. И «мадемуазель де Бомон» оправдала возлагавшиеся на неё ожидания. Она представляла французскую молодежь, иноземную веселость; это был ароматный цветок, непостижимым образом занесенный на север из садов короля, царствование которого уже прославилось адюльтером, побив в этом отношении рекорды Франциска I, Генриха IV и Людовика XIV. Елизавета слышала о знаменитом «Оленьем парке», первом мастерски организованном и систематически пополнявшемся гареме, каким когда-либо располагал король-католик. А тут ещё эта нежная, прелестная племянница шевалье Дугласа, так пристойно украшавшая собой петербургский двор! Благодаря своему неподражаемому маскараду д'Эон в одни сутки стал могущественной фавориткой и был назначен фрейлиной, а затем и чтицей к стареющей императрице. Можно полагать, что первой книгой, которую «Лия» предложила Елизавете, был её собственный драгоценный экземпляр «Духа законов».
Вскоре британский посол Вильямс доносил лорду Холдернесу в Лондон: «С сожалением должен уведомить, что канцлер (Бестужев-Рюмин) находит невозможным побудить её величество подписать договор, которого мы так горячо желаем».