– Они заставляют давать присягу на Библии, правильно?
– Да.
– Знаешь, я слишком стара, чтобы лгать, положив правую руку на Библию. Но ты должна быть осторожна. Доктор Киркланд – не единственный больной человек здесь. Билли Нил так же плох, как и он, а ведь этот малый намного моложе и сильнее твоего деда.
– Моложе, может быть. Но отнюдь не сильнее. Если забросить этих двоих в чащу леса, при том что только один должен выйти оттуда живым, дедушка съел бы печень Билли на ужин.
Пирли, пошатываясь, встает, подходит ко мне нетвердой походкой и обнимает меня, как делала раньше, когда я была совсем еще маленькой девочкой. Так, как никогда не обнимала меня мать.
– Помнишь, я говорила тебе, когда бросила курить?
Я раздумываю недолго.
– По твоим словам, двадцать три года назад. В ту ночь, когда погиб папа.
Она кивает, и тычется подбородком мне в плечо.
– А знаешь, почему я бросила курить в тот год?
– Почему?
– Потому что я знала, что сигареты – это яд. А после смерти мистера Люка я поняла, что буду нужна, чтобы приглядывать за тобой. Только мне очень жаль, что я не смогла сделать большего, девочка моя. Прости меня за то, что я не смогла уберечь тебя от боли, которую тебе пришлось вынести. – Она отстраняется и смотрит мне в глаза. – Ты самая сильная из всех моих девочек. Я всегда так говорила. Доктор Киркланд считает, что ты унаследовала эту силу от него, но он ошибается. Мистер Люк был хорошим человеком, но, когда нужно, он мог быть жестким и даже жестоким. Как и старый мистер ДеСалль. Может быть… Ох, не знаю. Я просто буду молиться за тебя и надеяться, что Господь услышит мои молитвы. Может быть, с Божьей помощью тебе удастся задуманное.
Я нежно целую ее в щеку, открываю дверь и выхожу на яркий солнечный свет.
«Линкольн» моего деда по-прежнему стоит рядом с «кадиллаком» Пирли. Я гляжу на машины и внезапно чувствую, что кто-то наблюдает за мной. Повернувшись направо, я вижу Билли Нила, который рассматривает меня, стоя на галерее в тыльной части Мальмезона.
Он улыбается.
Я разворачиваюсь и иду к нему, решительно и уверенно. Чем ближе я подхожу, тем бледнее становится его улыбка. К тому времени, когда я оказываюсь настолько близко, что могу окликнуть его, не повышая голоса, он уже хмурится. Странно, но в такую жару он напялил на себя спортивный пиджак. Вглядевшись пристальнее, я замечаю рукоятку автоматического пистолета, торчащую из наплечной кобуры, прикрытой пиджаком.
– Что тебе нужно? – спрашивает он.
– Ты поставил не на ту лошадь, – ровным и невыразительным голосом отвечаю я. – Спасайся, пока не поздно.