Я убираю дрожащую руку с дверной ручки, поднимаю ее и грожу деду трясущимся пальцем.
– Нет! Когда я была ребенком, ты был слишком силен для меня. Но с тех пор я выросла.
На лице его написано веселое удивление. Он допивает скотч и утирает рот рукавом.
Я распахиваю дверь, спотыкаясь, вываливаюсь в нее и бегу по коридору в сторону кухни. Я не знаю, куда направляюсь, и меня подгоняет одна только мысль, что я должна как можно скорее убраться из этого дома. Шон ждет меня в Новом Орлеане, но трудно представить, что я смогу вести себя с ним как ни в чем не бывало. Я не в состоянии мыслить связно, и даже простые и незамысловатые мысли сейчас от меня ускользают.
С грохотом распахнув дверь кухни, я мчусь по розовому саду, направляясь к парковочной площадке позади помещения для слуг. «Максима» матери стоит на том же месте, где я ее оставила, в нескольких ярдах от «линкольна» и «кадиллака». Приблизившись к автомобилям, я слышу приглушенные удары. А потом дверца «кадиллака» со стороны пассажира открывается, и из машины вылезает Билли Нил. В руках у него пистолет. Он поднимает ствол и целится мне в грудь.
– Давно я ждал этого момента, – заявляет он. – Давай-ка прокатимся.
– Что это за шум?
Он весело улыбается и открывает багажник «кадиллака».
– Посмотри сама.
Я подхожу к автомобилю.
В багажнике лежит связанная Пирли, руки и лицо у нее залиты кровью. Парик ее исчез, и узкий череп, прижатый к запасному колесу, покрывает седой пушок. Я никогда не видела такого неприкрытого ужаса у нее в глазах. Когда я наклоняюсь, чтобы помочь ей, ствол пистолета Билли упирается мне в левое подреберье. Он с грохотом захлопывает крышку багажника и подталкивает меня пистолетом к сиденью водителя.
– Машину поведешь ты, – говорит он, толкая меня за руль.
– Ты стрелял в нее?
– Не волнуйся об этой старой суке. Подумай лучше о том, как поведешь машину.
– Куда мы едем?
– Куда же мы можем ехать, по-твоему? – Он улыбается так широко, что скулы у меня сводит судорогой. – На остров, конечно.
Последняя поездка на остров стала для меня и сном, и кошмаром одновременно.
Федеральное шоссе номер шестьдесят один.
Узкая, извилистая полоска асфальта, повторяющая изгибы Миссисипи.
Легендарное американское шоссе.
Скорбный путь направляющихся на север беглецов, в подавляющем большинстве чернокожих, стремящихся навсегда покинуть место, где для них умерла надежда, но в котором остались их сердца, взывающие к телам о возвращении туда. Я тоже пыталась воспользоваться этой дорогой к отступлению, но только далеко убежать мне не удалось. В течение тридцати одного года я езжу по этой дороге между двумя чудесными, сонными городами, но между ними всегда лежит остров, сказочная страна, мир грез, окутанный туманом и воспоминаниями, – как пустая сцена, ожидающая последнего акта трагедии под названием «жизнь».