— Знаешь, Вадим, — глубоким грудным голосом серьёзно проговорила она, — мне всё не верится.
Человек, которого звали Вадимом, был в лёгкой рубахе и синем галстуке. На его холёном лице то и дело проглядывало беспокойство. Он недовольно ответил:
— Говорю, бросил!
Совсем-совсем бросил?
Почему совсем? — удивился Нежин. — Ну… раз в десять дней выпью бокал и всё. Да хватит об этом. Оля! — вдруг с прорвавшимся раздражением проговорил он и, стараясь придать своему голосу ласку, переменил тему:
— Взгляни лучше на горы вдали, и тебе не захочется говорить о вине. Смотрю я на них, и они для меня то лиловый динозавр, который вот-вот зашевелится и сползёт в реку, то вздымающаяся из земли корона подземного бога…
— Река наша — красавица, — и Ольга внимательно и грустно взглянула на Вадима.
— Как и ты.
— Вадим!.. — смутилась Ольга.
— Уж сколько дней я всё думаю об одном.
— О чём?
— О воле. «Воля — хребет характера», — учили мы в психологии. До чего верно! Есть воля — всего достигаешь. Нет воли — толка не будет.
— Всё есть у меня, — помолчав, продолжал он, — запоминаю легко, выучиваю быстро, силу в себе чувствую, честолюбие есть. А воли, кажется, мало. Я словно железо — ковкий, мягкий, тягучий. А вот пусти в меня хром или ванадий — и сразу сталь. Вот этого мне и не хватает.
— Ты сегодня говоришь, будто каешься.
— Правду говорю, Оля!
— Раз ты уж бросил вино, вот тебе и воля.
— И кажется мне, — нахмурился Вадим. — в один день всё у меня сорвётся….
Над убаюканной жарою водой промчалась стайка ласточек.
— Смотри! — обрадовалась Ольга. — Ласточки! Смотри, как они ловят мошек! Вот летит прямо, падает. Вспорхнула, трепещет на месте! Ласточки, ласточки сизокрылые, как я вас люблю!
— Я тоже люблю, — Вадим мягко улыбнулся.
— Ласточек?
— Тебя люблю, моя ласточка! — охваченный внезапным порывом, быстро заговорил он. — Только тебя, девонька моя сероглазая, только тебя лишь одну! Работаю — ты у меня одна на душе. На скрипке играю для тебя одной звуки лью, — и он сжал её полную белую руку выше локтя.
— Вадим! — отодвинулась Ольга. — Люди кругомI
— Пусть, пусть. Хоть весь свет, — потянулся к ней Нежин. — Всем скажу, всем крикну — люблю Зарину Ольгу! Люблю во весь охват души, во всю силу!
Вадим порывисто обнял её за плечи. От резкого движения коробка, которую он держал на коленях, упала
— Вадим, — испугалась Ольга. — Смотри, уронил!
— Да, да… — растерянно бормотал он, — разбилась верно, — но, подняв большую коричневую коробку, Нежин облегчённо воскликнул: — Цела!
Повернувшись затем к Ольге, он сказал:
— Помнишь, за мной был подарок? Вот он! Прими, пожалуйста.