Ах, должно быть, она бредит! Наверное, сошла с ума, если действительно думает, что сможет прогнать такого человека, как Майлз де Весси. И что она скажет самому Фицмортону? По спине Розы пробежала дрожь. Лорд Фицмотгон — не безбородый юнец, который будет стоять и покорно выслушивать. И она, Роза, это прекрасно знает.
Конечно же, во всем виноват наемник — Гуннар Олафсон. Это он сделал ее безумной. Да-да, именно он заставил се поверить, что невозможное возможно.
Олафсон сидел на почтительном расстоянии от нее, но Роза ни на секунду о нем не забывала. Она ни разу не посмотрела в его сторону открыто, но тем не менее знала, что на нем сейчас белая льняная рубаха, а также коричневая куртка, которая была ему к лицу. Роза не смотрела на Гуннара, так как была уверена, что непременно густо покраснеет, Встретившись с ним взглядом. Воспоминания о событиях прошлой ночи до сих пор приводили ее в трепет. В течение дня Роза вновь и вновь переживала те сладостные мгновения. И Гуннар поймет это, едва лишь заглянет ей в глаза.
Роза снова отхлебнула из бокала и посмотрела на своих Подданных, с аппетитом поглощавших ужин. Женщины, как и прежде, не сводили глаз с Гуннара Олафсона. Эрта уже успела несколько раз наполнить его кубок, а другие служанки следили за тем, чтобы в его тарелке оказывались лишь самые лучшие куски. Словно он не мог сам себя обслужить!
Но почему она так злится на этих женщин? Может, ревнует?
Да, скорее всего. Она сама хотела заполучить Гуннара Олафсона. Только вот как она может быть уверена, что викинг не проделал со всеми этими женщинами то же самое, что и с ней? Неизвестность тяготила более всего. Вероятно, она и впрямь лишилась рассудка, раз считает, будто отличается чем-то от женщин, присутствующих в зале. Те мужчины, которых она знала лучше всего — то есть ее отец и брат, — не стали бы беспокоиться из-за происхождения женщины. Они считали, что женщина — любая женщина — создана лишь для того, чтобы удовлетворять их прихоти.
Увы, мать Розы поняла это лишь незадолго до смерти. Она вновь и вновь предостерегала дочь в надежде, что та изберет для себя иной путь. То были дни, исполненные сладостного и вместе с тем горестного единения дочери и матери, и теперь, вспоминая те времена, Роза с удивлением спрашивала себя: «Что же заставило меня поверить словам Гуннара Олафсона?» Зная об ужасной судьбе своей матери, она все же позволила Гуннару сжимать ее в объятиях и целовать. Почему, почему она так поступила? Роза снова и снова задавала себе этот вопрос, но ответа не находила.