— Уж лучше я признаюсь, что ударил его! — содрогнулся Дорси.
— А не скажете ли заодно, почему вы его ударили?
— Черт, если бы я мог сказать, если бы я мог… — Джей прикрыл глаза рукой. — Вы не позволите мне присесть, суперинтендент? Я страшно устал.
— Садитесь.
Джей Дорси присел на ту самую кушетку, на которой спала позавчера Мартина, а в этот вечер — Гая Гейнсфорд. В тусклом свете лампочки под потолком его лицо отливало зеленью и выглядело старше обычного.
— Какой же я болван… — Дорси тяжело помотал головой.
Аллейн глянул на него удивленно — не так-то часто опытные актеры говорят о себе такое. Фокс присел за стол напротив и, стараясь не шелестеть, распахнул блокнот. Аллейн вспомнил, что его жена назвала как-то инспектора Фокса помесью медведя с грудным младенцем, и это определение вполне достаточно описываю ловкость, с которой действовал руками его подчиненный… Впрочем, добродушия и некоторой наивности инспектору Фоксу тоже было не занимать.
— Если от меня нужно какое-то краткое заявление, — сказал Дорси, — то, пожалуй, я могу объясниться буквально двумя фразами… Я ударил Бена в этой комнате во время антракта перед третьим актом. Я не сбил его с ног, но он был так обескуражен, что выбежал из комнаты. Надо сказать, я в молодости боксировал в полусреднем весе, и, хотя не натягивал перчаток вот уже лет двадцать, навыки, как видно, еще остались… Это было приятно почувствовать.
— А каков он был в тот момент?
— Бен? Он был отвратителен!.. А-а, вы имеете в виду — пьян или трезв? Он был просто в стельку! Вдрызг. Вообще-то я редко видел его совершенно трезвым, хотя не видел и чтобы он валялся под столом. Обычно он пребывал в этаком среднем состоянии — агрессивном, вызывающем, непредсказуемом… В первых двух актах он вел себя на сцене совершенно немыслимо…
— В каком смысле?
— Ну, так, как может вести себя опытный актер, если у него в брюхе добрых полпинты бренди… Он высмеивал других актеров. Играл на публику за счет других… Нес отсебятину — лишь бы вызвать к себе интерес. Я даже удивляюсь, — добавил Дорси задумчиво, — отчего Перри, или Адам, или, наконец, Джон не придушили его в первом же антракте за такие шуточки… Мерзко он себя вел, право слово.
— Так вы ударили его из-за его поведения на спектакле?
Дорси разглядывал свою руку.
— Нет, — пробормотал он. — То есть не совсем. Если бы я был уверен, что вы ей не расскажете, я бы не стал скрывать…
— Кому — ей? Мисс Гейнсфорд?
— Да! — Дорси гордо откинул назад свою седую шевелюру. — Я говорю о Гае!
— Так вы из-за нее нанесли такой выразительный синяк на физиономию мистера Беннингтона?