– Черт бы вас побрал, – выругался Фрэнк, который лежал на палубе рядом с шотландцем.
– Не стоит волноваться, милый друг, – пропыхтел Харди, напряженно размышляя, но не о том, как успокоить Молодчагу.
– Он нас разнесет в щепки! – Фрэнк попытался подняться.
– Лежите смирно, молодой человек, – не глядя на него, рявкнул Харди. – У меня в руке все еще заряженный пистолет.
Пока Харди усмирял Уорбайна, один из пиратов осторожно выглянул из укрытия.
– Они приближаются, – доложил он. – Что делать дальше?
– Ждать, – отрезал шотландец.
Флейт медленно приближался, добавив парусов. Уже можно было рассмотреть пушечные порты и сверкающие на солнце жерла орудий. До пиратов донеслись обрывки испанской речи…
– Пали! – скомандовал Харди, вскакивая, как кот.
Шесть пушек брызнули картечью. Она звонко ударила по корпусу «испанца», по орудиям, по людям. Два судна, продолжая сближаться, слегка коснулись друг друга реями.
– На абордаж, – дико взвыл Уорбайн, дождавшись своего часа.
Испанцы пытались оттолкнуть шхуну баграми, но Дик дал круто по ветру и корпуса столкнулись. Абордажные крючья мертвой хваткой вцепились в борт флейта, и пираты во главе с Молодчагой Фрэнком дикой, рычащей волной хлынули на вражеский корабль.
То, что на флейте завязалась дикая резня, мало беспокоило Харди. С недавних пор испанцев он любил не больше, чем «береговые братья», но вот то, что на юте вражеского судна испанский капитан выстраивал мушкетеров, это его всерьез обеспокоило. На шхуне оставалось не больше десяти матросов. Резко, отрывисто Харди приказал установить на борту фальконеты. Пираты без промедления бросились исполнять приказ. Хладнокровные действия Мак-Кента и Дика против испанцев подняли их престиж на какую-то головокружительную высоту. Матросы Молодчаги действовали слаженно и невероятно быстро. Маленькие пушечки выплюнули заряд картечи и окатили стрелков горячим свинцом.
Когда рассеялся дым, Харди повернулся к матросам:
– Ну, что уставились? Путь свободен. Вперед! – и, обнажив саблю, перепрыгнул на вражеский борт.
Бой понемногу затихал. Обезоруженные испанцы толпились на шканцах. Пираты зло и без азарта добивали тех, кто еще сопротивлялся на баке. Последний всхлип умирающего – и все стихло.
Харди молча стоял над телом Фрэнка Уорбайна. Две маленькие дырочки чернели у него на груди. Самоуверенных идиотов Мак-Кент любил не больше, чем испанцев, но на душе у него отчего-то было скверно. Сзади, тяжело ступая по палубе, подошел Гарри.
– Он погиб первым, – пробасил он. – Его вон та сволочь пристрелила.
Обнаженной саблей пират указал на страшный труп испанца с размозженной головой. И довольно пояснил: