Дэнни не заметил, как остался с седым испанцем один на один. Они посмотрели в глаза друг другу. Оба валились с ног от усталости, оба были легко ранены, оба прекрасно владели оружием. И оба знали, на чьей стороне будет победа. За штурманом «Фортуны» стояли отчаянные «береговые братья». За доном Энрике была только полуразрушенная стена. Испанец, тяжело дыша, опустил оружие.
– Сеньор, вы сдаетесь? – выговорил Дэнни против желания уважительно.
Идальго не ответил. Без проклятий и без молитвы, не спеша и не медля, он повернул свой эспадрон и ринулся на нее узкой грудью. Никто не успел его остановить. Да никто и не пытался. Среди людей Дэнни не было трусов и им достало благородства оценить мужество врага, принять его выбор и не слишком печалиться об утраченном выкупе.
По команде Дэнни пираты еще раз зарядили мушкеты и выстрелили в воздух. Они были довольны, что сделали это. По самим «береговым братьям», они знали это, вряд ли когда-нибудь прозвучит последний салют. Для остальных корсаров это прозвучало, как сигнал, что форт взят. С флейта ответили двойным залпом. Харди дал знать, что город в их руках.
* * *
Большой дом с белыми колоннами и широкой парадной лестницей вдыхал вечернюю прохладу через открытые окна. Он очень уютно расположился в глубине ухоженного сада. Цвели азалии, пели птицы, над аллеями стоял одуряющий аромат. В этом райском уголке, созданном для жизни и наслаждения, висел устойчивый дух тихой паники. В темном саду, где вечерами так любила гулять донна Пилар де Медина, сейчас расположились весьма живописные личности. Сквозь листву просвечивали синие рубахи и яркие, цветные платки. У нынешних обитателей дома и сада были твердые, широкие ладони, загорелые лица, а на поясах болталось по такому внушительному арсеналу холодного и огнестрельного оружия, какой сделал бы честь коллекции его превосходительства губернатора. Гарнизон города Сантьяго-де-лос-Кавалерос, вернее, того, что от него осталось, был связан и заперт в церкви. Жители же поспешили сами запереться в своих домах, шепча молитвы и истово крестясь. Сам губернатор сидел в глубоком кресле и грыз ногти. Больше он ничего сделать не мог. Вторые сутки городок, принадлежавший испанской Эспаньоле и находившийся на полуострове, образуемом рукой Яке, был в руках «берегового братства».
Дверь отворилась. Широким, легким шагом в комнату вошел человек среднего роста, русоволосый, одетый так просто, словно был матросом, а не «адмиралом» пиратского флота. В сравнении с фиолетовым камзолом дона Руиса де Медина, расшитым золотым позументом, его простая белая рубаха смотрелась невзрачно. Но между людьми контраст был еще разительнее. Насколько бледен и растерян был дон Руис, настолько спокоен был Джеймс Рик. Он окинул губернатора острым, внимательным взглядом и едва заметно поморщился.