Испанка не зажигала свет. Черные силуэты старинной мебели едва виднелись в полумраке. Она устроилась, поджав ноги, среди разбросанных подушек на кровати с высоким изголовьем. Прямо над головой, на узкой полочке, стоял образок Девы Марии, но лампада не горела.
Подперев рукой подбородок, Пилар предавалась созерцанию довольно объемного сундучка, до самого верха забитого жемчугом, золотыми цепями, тонкой работы кубками… Сундук стоял прямо на полу, и последние лучи солнца играли в гранях крупного бриллианта, украшавшего прекрасную диадему. Испанка осторожно, обеими руками взяла украшение. Примерила. Да, если этой великолепной вещи чего-то и не хватало, то только ее черных волос и надменных карих глаз. Они не сияли, подобно звездам, но поражали глубиной и скрытой силой. Красавица! Все еще красавица. На островах это редкость в ее возрасте. Жизнь не щадила Пилар Вальдоро де Медина, но время обошлось с ней гораздо мягче. Несмотря на потерянные годы и пролитые украдкой слезы, она все еще неотразима. И зеркало подтверждало это.
Дверь за спиной Пилар бесшумно отворилась, и в комнату шагнул корсар. Испанка не обернулась, продолжая вглядываться в черную пустоту зеркала.
– Вы необыкновенно прекрасны, Пилар, – произнес Рик, ничуть не лукавя.
Женщина грустно улыбнулась:
– Уже старуха.
– Вам не дашь больше двадцати пяти, – возразил корсар, слегка покривив душой.
– И, тем не менее, мне уже тридцать шесть.
На лице испанки, смывая удовольствие, проступило сожаление. Гость поспешил сменить тему.
– Вы отлично сыграли свою роль, Пилар. Я сам готов был заложить душу дьяволу, что вы – покойница.
– Еще бы. За такой гонорар, – женщина рассмеялась тихим, довольным смехом, – этот скупец копил деньги всю жизнь, отказывая сыну и жене в самом необходимом. Поверите ли, сеньор Гомес, мы ни разу не были в Мадриде.
– Охотно верю, – кивнул Рик, – однако вы неплохо отомстили ему, Пилар. Здесь ценностей на полмиллиона, и это только ваша доля. Теперь вы богаты, а значит – свободны.
– Руис убит? – спросила женщина. Голос ее не дрогнул, выражение лица не изменилось.
– Мне незачем было его убивать, – отозвался Рик.
– М-м… Я бы предпочла, чтобы вы его убили. Хотя бы за то, что он католик.
– Так ведь и вы – католичка, – невольно улыбнулся Рик.
Пилар улыбнулась в ответ. Закат наконец погас, и в темноте комнаты светились только ее глаза. Бесшумно она скользнула с кровати. К Рику.
– Я – другое дело. Я – женщина.
– Это трудно не заметить, – признался Рик. – Но что вы еще хотите, Пилар.
– Освободите меня от мужа, – прошептал низкий бархатный голос – закончите то, что вы так хорошо начали, сеньор Гомес. И забирайте половину того, что в этом сундучке. Это много.