Непременным членом семьи, помимо двух взрослых дочерей и сына, была свояченица – горбунья Варвара Михайловна, сумевшая себя поставить так, что стала в доме не только необходимой, но и незаменимой. Далее следуют многочисленные родственники: сестры Александра Даниловича, братья и племянники Дарьи Михайловны.
Самым близким человеком к Александру Даниловичу была, разумеется, жена. В письмах к главе семьи она неизменно писала: «Радость моя, государь, князь Александр Данилович». Слова обращения князя к жене хотя и менялись, но неизменно оставались нежными и ласковыми: «Княгиня Дарья Михайловна, мой друг, о Господе, здравствуй»; «Моя от сердца любезнейшая и друг мой, княгиня Дарья Михайловна, о Господе, многолетно здравствуй».
Прошло два десятилетия супружеской жизни. Можно было ожидать охлаждения или разочарования друг другом. Данилыч, однако, в обращение к жене продолжает вкладывать всю полноту чувств, где нежность соперничала с уважением. В 1726 году он писал: «Друг мой, вселюбезнейшая светлейшая княгиня Дарья Михайловна, многолетно и благополучно купно с детьми и с Варварой Михайловной, о Господи, радуюсь, здравствуй».
Можно возразить, что подобные обращения могли давно утратить свой прямой смысл и превратиться в привычку, стереотип, за которым скрывалось полное равнодушие. Сомнения, однако, рассеятся, стоит лишь обратиться к содержанию писем. В конце концов мера сердечности, взаимного уважения и любви определялась не только, а быть может, и не столько словами обращения друг к другу. Сделаем оговорку – в княжеских посланиях читатель не обнаружит ни проявлений страсти, ни интимности, ни планов на будущее, ни многих других черт, присущих эпистолярному жанру. И это объяснимо, если мы вспомним, что среди сотен писем, отправленных к Дарье Михайловне, нет ни одного, написанного им самим.
Дарья Михайловна не принадлежала к числу жен, одолеваемых безграничным честолюбием и готовых вторгаться в служебные дела своих супругов, действовать за их спиной и их именем и с женской ловкостью умевших плести интриги и помогавших главе семьи держаться на плаву и преодолевать все превратности коварной судьбы. Такими качествами жены русских вельмож той поры, только что вырвавшиеся из душных теремов на волю, еще не обладали – они продолжали пребывать во власти патриархальных представлений о своей роли в семье. Жена Данилыча не являлась исключением. Для нее семейный очаг был всем смыслом существования, она создавала домашний уют, хлопотала об удобстве и безопасности супруга, была поглощена воспитанием детей. Именно такой представляется Дарья Михайловна по семейной переписке. В переписке нет и следов о «предстательстве» княгини перед мужем – царским фаворитом. Известные нам источники отметили единственный случай, когда просительница обратилась за ходатайством к Дарье Михайловне, но случай этот исключительный хотя бы потому, что этой просительницей была Анисья Толстая, приятельница Дарьи Михайловны тех лет, когда она была не княгиней Меншиковой, а девицей Арсеньевой. Анисья Толстая, находясь вместе с царицей в Амстердаме, просила Меншикова выделить работников для восстановления собственного ее дома, разрушенного взрывом порохового погреба. В тот же день, 7 июня 1717 года, она просила и Дарью Михайловну «о предстательстве, дабы его светлость сего моего прошения оставить не изволил».