за то, что он при том случае изволил меня беречь и от себя никуда не отпускал».
[120]Приведенные слова не внушают доверия, ибо не отражают подлинного хода событий – светлейший, как известно, во всех случаях стремился успокоить супругу в своей безопасности. Из других источников известно, что Петр и Меншиков, участвуя в сражении, подвергали свою жизнь опасности. Так, в журнале барона Гизена есть запись, что царь «к сей виктории зело много споспешествовал, ибо от полку до полку изволил сам ездить и добрыми распоряжениями и напоминаниями и храбрым прикладом своих возбуждал к мужеству, також господа генералы, яко же его светлость князь Меншиков купно с протчими генералы и офицерами, каждый свою должность зело изрядно исправляли и свою храбрость и мудрой привод при том показали».[121]
Если верить письму Меншикова, то супруга должна была благодарить царя за то, что тот держал его при себе, то есть в безопасном месте, где-нибудь в обозе. Действительно, в реляции о битве при Лесной о личном вкладе царя в победу – ни слова. Тем не менее этот вклад был известен современникам.
Реляцию об одержанной виктории доставил Шереметеву царский адъютант Озеров. Официальный документ он дополнил устным рассказом. Выслушав его, Борис Петрович в поздравительном письме царю написал, что ему известно, «что ваше пресветлое величество изволили во оной баталии поступать, не храня своей монаршеской особы, но защищая отечество и врученных Богом».
Гавриил Головкин, Григорий Долгорукий, князь-папа Аникита Зотов и Петр Шафиров, получившие известие о победе у Лесной, находясь в Почепе, тоже писали: «За понесенные в таковом жестоком бою, не щадя высокой особы своей, труды за отечествие и за всех своих подданных всеподданейше благодарим».[122] Из этого следует, что Александр Данилович, находясь при царе, пребывал отнюдь не в безопасном месте, а в самом пекле битвы.
После бегства Левенгаупта царь оставался у Лесной еще три дня – до 2 октября. Корволант отдыхал, занимался захоронением своих и неприятельских трупов. Потери русских войск тоже были значительными, но не шли ни в какое сравнение с потерями шведов: убитыми у нас насчитали 1111 человек, раненых – 2856.
Петр во главе гвардейских полков отправился в Смоленск, Меншиков с остальным войском держал путь на Украину.
Оба полководца – царь и король – понимали значение происшедшего и, естественно, отнеслись к нему по-разному. Восторгам царя не было границ. Два обстоятельства вызывали у него особую радость: во-первых, побежденный неприятель у Лесной имел численное превосходство; во-вторых, и это не менее важно, разгромленный корпус был укомплектован природными шведами и только отчасти прибалтийскими немцами. То и другое свидетельствовало, что выучка выпестованной царем армии достигла уровня шведской, считавшейся лучшей в Европе.