– Убери их отсюда! – взмолилась Эмма, которая не выносила похоронной музыки.
Леонтий держался из последних сил. Он распоряжался всем и всеми, и это помогало ему не погружаться в отчаяние.
Провоторов, как и следовало ожидать, на похороны не явился.
Никодима Петровича из клиники не отпустили. Он был слишком слаб.
Раиса чувствовала себя в траурном наряде нелепо и старалась ради приличия изображать горе, хотя на самом деле ничего подобного не испытывала. Ей было жаль Нелли, как было бы жаль любого умершего человека, который еще не успел состариться. На поминках она выпила холодной водки и заставила себя съесть блинчик.
Александра Ивановна вызвала такси, отвезла ее домой и уложила в постель. Сама она до утра не спала, все думала, как же теперь будут жить Ракитины…
На следующий день она кормила на кухне кота Базиля. Тот обожал мясные обрезки. Из гостиной доносилась печальная мелодия… Хозяйка играла на рояле.
– Вкусно?
Базиль месил лапами и урчал от удовольствия.
– Кушай, мой мальчик, кушай… Классическая музыка улучшает аппетит, – беседовала с котом домработница. – А я пойду погуляю, разомну косточки. Потом возьмусь за обед для Никодима Петровича. Чай, больничная-то еда ему опротивела. Заодно и поговорю с госпожой Ельцовой.
Она прошла по коридору и застыла на пороге гостиной. Раиса сидела к ней спиной, но почувствовала ее присутствие и обернулась.
– Вы меня извините, Раиса Николаевна… два слова…
Та сняла руки с клавиатуры, и рояль замолчал. Портрет первой жены профессора в обнаженном виде впервые показался домработнице неприличным. Раньше она не задумывалась над такими вещами. В музеях все залы увешаны «обнаженной натурой», и никого это не смущает. Наоборот, люди ходят, любуются, восхищаются…
– Мне женщина одна позвонила, назвалась Ельцовой…
– Ах да, я совсем забыла, – спохватилась Раиса. – Она спрашивала, можно ли поговорить с вами. Я разрешила. Вы ведь не против?
– Она из милиции?
– Нет… Но Леонтий хочет, чтобы вы ответили на все ее вопросы.
– Лично о себе?
– Вы должны ответить на все вопросы, – повторила хозяйка. – Это касается смерти Нелли.
– Понимаю… понимаю… Так в милиции же…
– Идите, Александра Ивановна, она вас ждет внизу, на улице. Побеседуете, прогуляетесь.
Домработница осознавала всю щекотливость своего положения. Выносить сор из избы было ни к чему. И молчать боязно. Рассвирепеет Леонтий Никодимыч, прогонит, опять работу ищи, привыкай к новым хозяевам. А они бывают ох какие вздорные! При той же зарплате все нервы вытреплют…
– Ладно, раз вы разрешаете…
– Идите, одевайтесь!
– Нальете Базилю молока, когда он поест? Я на столе оставила.