Она была полностью виновата в случившейся аварии, не было смысла это отрицать. Она не пропустила машину, идущую по главной дороге, да, она это признает. Ее очки была разбиты, голова кружилась, нос болел непереносимо, больно было дышать из-за сломанных ребер. С того места, где она стояла, Тэт и Либби напоминали ей два цветка, розовый и желтый, лежащие на заднем сиденье олдсмобиля. Эдди, непонятно почему, вспомнила, как в детстве им всегда покупали платья разных цветов: Либби — розовые, Эдди — голубые, Тэт — желтые и лавандовые для маленькой Аделаиды. И писчая бумага была у каждой своего цвета, и ручки, и салфетки. И каждый год они получали в подарок кукол с фарфоровыми личиками, совершенно одинаковых, не считая их разноцветных пастельных нарядов.
— Так как же, мадам, — продолжал свой допрос полицейский, — вы все-таки развернулись или нет?
— Нет. Я завернула сюда, на парковку, и отсюда хотела выехать налево…
Полицейский допрашивал Эдди уже более получаса, и его монотонный голос, повторяющиеся вопросы и зеркальные очки оказывали на нее гипнотическое воздействие. Однако, хотя она и пыталась сосредоточиться на ответах, в ее голове крутилось одно и то же воспоминание: старинная кукла Тэт в обтрепанном желтом платье, лежащая на заднем дворе «Дома Семи Невзгод» с задранными растопыренными ногами. Эдди видела эту куклу удивительно отчетливо: коричневое тряпичное тело, раскрашенное лицо; там, где отбилась краска, проступала металлическая основа, придавая кукле жуткий вид полусгнившего трупа. Как же ее звали? Тэт до школы плохо говорила и давала своим куклам удивительно странные имена: Грися, Лиллиум, Артемо…
Банковским девушкам в конце концов надоело наблюдать сцену допроса, и они вялой походкой направились в банк. Аделаида, которую Эдди про себя винила в происшедшем (привязалась как банный лист со своим идиотским кофе!), стояла чуть поодаль, словно была ни при чем, какое-то время она болтала с приятельницей, случайно проезжавшей мимо, а потом вообще прыгнула к ней в машину и укатила, даже не попрощавшись с Эдди. Впрочем, когда они проезжали мимо разбитой машины, она высунулась в окно и крикнула Либби и Тэт, что они поехали перекусить в «Макдоналдс». Эдди стоически перенесла допрос и предательство Аделаиды, но, когда полицейский разрешил ей уехать, оказалось, что олдсмобиль не желает заводиться. Пришлось Эдди тащиться в банк и просить у тех же девиц разрешения воспользоваться их телефоном. Она вызвала сначала такси для Тэт и Либби, а потом автопогрузчик. Отправив сестер домой и глядя на удаляющееся такси, вдруг вспомнила имя куклы Тэт: Ликобус, вот как ее звали! Плохая Ликобус, она дерзила маме, а потом пригласила на чай кукол Адди и угощала их только дождевой водой и редиской.