Цветут сады, гудят шмели, жуки, пчелы.
Воск - пот пчел.
Весенний гул.
Весенний стон измученной души, весенний карнавал, мистерия и таинство жизни.
Георгий зовет ужинать.
Сейчас, Георгий, сейчас.
Пар идет от партитуры, едва успеваю записывать.
Нет, не зря, Учитель, ты потратил на меня время и душу, не зря.
Сейчас вступит флейта.
Она уже готова вступить.
Сейчас, Георгий, сейчас.
Не могу остановиться.
Мне, как и Онеггеру, не мешает уличный шум, ничто не мешает.
Ни грохот отбойных молотков, ни шум бетономешалки, ни вой полицейской машины - ничто.
Плотина рухнула, и воды хлынули в пересохшее утро.
Летний ливень прошумел над измученной суховеем, обугленной степью, и все оживает, трепещет, и радуга во все небо от Азовского моря до Тихого океана, от Мариуполя до Нью-Йорка.
Только качественной работой я имею надежду вернуть пошатнувшееся доверие.
"Давай! Давай!" - слышу я голос Учителя.
После ужина прогулялся и лег спать.
Георгий пылесосит квартиру, Моника на работе, дождь моросит за окном.
Дождь в Берлине, дождь в Москве, дождь в Афанасово.
Фрагментарное проведение тем, утверждение тональности путем кадансирования, отклонения в субдоминанту, перекличка регистров.
Под моросящим дождем уходит он по скользкой тропинке среди последних полевых цветов в сторону темной стены леса.
Транспонирование повторения в главную тональность.
Мерцающий колорит струящихся фигураций.
Молчат под моросящим холодным дождем птицы, и только одна не унимается, продолжает тянуть свое "а-сени-то-нет-а-сени-то-нет".
Сеня - детское прозвище Учителя.
Уходит в сторону темного леса.
Зеленый плащ, клетчатый шарфик, черный берет, черные сапоги, лицо печальное.
Я знаю, птица, что его уже нет.
Только что сообщили.
Стены, окно, потолок.
Потолок, стены, окно.
Все уходит в высокий регистр, но тут же резко обрывается, и наступает гробовая тишина.
Что-то сделал.
Все же что-то сделал, флейту купил, уже дома.
Стены, окно, потолок.
Потолок, стены, окно.
Гудит и воет ветер за замерзшим окном.
Снова приснилось, что мы встретились там и обнялись, и мне стало так легко, как, наверное, никогда в жизни.