Шофер неуклюже вывалился из кабины и принялся крутить заводную рукоятку.
— Бей большевиков! — вскрикивал Дзасохов. — Так их, гадов! Прапорщик, шевелись!
Пули вжикали высоко над головой. Наконец запустили мотор, автомобиль рванулся. Прапорщик искал под ногами, среди звенящих стреляных гильз, фуражку.
— Во, чуть не влипли, — сипло произнес наконец Кавкайкин и вытер лицо рукавом. — Вас не задело, Игорь Николаевич? — обратился он к Дзасохову. Тот одной рукой прятал револьвер, а другой прижимал к лицу платок.
— Как там наш пассажир? — весело спросил Дзасохов, обернувшись. — Жив, не помер со страху?
— Ничего, геройски держался, — похвалил Кавкайкин, посмеиваясь.
Серегин промолчал. Все это: нападение, стрельба, вскрики Дзасохова, его демонстративное геройство, — заставляло несколько по-иному взглянуть на происшествие. Спектакль? Пожалуй...
— Куда теперь? — шофер поглядел на офицеров.
— Давай прямо на Полтавскую, — нетерпеливо махнул рукой Дзасохов.
...Осматривая ротмистра, врач успокаивающе бормотал:
— Жить будете, дорогой, сто лет проживете, если не ухлопают из-за угла.
— Юмор у вас, однако... — кривился Дзасохов. Ранка действительно была пустяковая и не от пули, а от осколков разбитого стекла.
— Да не скрипите вы зубами. Пустячок-с. Наклеим пластырь — и бегайте себе на здоровье.
Серегин провел ладонью по шее — пальцы оказались в крови. Доктор сказал:
— Молодой человек, снимите пиджак, сейчас займусь и вами. Тоже мне, вояки... Не имею чести знать вас, мой юный герой. С Игорь Николаевичем мы старые друзья. Общей болью повязаны. Он делает больно, и я тоже. Коллеги, так сказать.
— Капитан Серегин. — Он щелкнул каблуками штатских ботинок. — А это, — кивнул на Дзасохова, — мой старый приятель, но почему-то не признается.
— О! — сконфузился доктор, — Прошу извинения, капитан.
— Ну, здравствуй, что ли? — Дзасохов, нарочито хмурясь, протянул руку. Они неловко обнялись. — Я ведь и вправду узнал тебя не сразу. Извини. Ты очень изменился, Олег.
— Я тоже не сразу сообразил, что этот суровый ротмистр — ты, Игорь, — слукавил Серегин. — Тебя совсем не узнать! И смелости ты стал отчаянной. От такой банды, можно сказать, один отбился.
Дзасохов не уловил насмешки и остался серьезен. Его вид говорил, что все это семечки по сравнению с тем, что приходилось испытывать.
— Прошу, господа, — пригласил доктор, подавая мензурки со спиртом. — Кому желательно воды — вон, в графинчике. Легко вы все же отделались, а могло быть...
— Легко, легко.. — бормотал Дзасохов, затягивая ремень и испытующе поглядывая в сторону Серегина: догадался, что нападение было инсценировкой, или нет? Кажется, не догадался...