Казачок молча кивал.
Карпухин внимательно слушал Нелюту:
— Понял. — Спросил у мальчишки: — Кто позарился на это самое?
Мальчик молчал.
— Ясно. — Карпухин поднялся, отодвинул в сторону бумаги. — Где этот Овсюг?
— Так где ж, там! Где ему быть? — ответил Нелюта.
Карпухин накинул портупею поверх кожаной куртки, затягивая на ходу ремень, приказал:
— Пошли. Будем говорить с Овсюгом. Ежели еще не издох. Где, ты говоришь, этот Овсюг? В сарае? А сарай где? Понял. Пошли.
Щелястый сарай с легкомысленно сдвинутой набекрень соломенной крышей, из которой торчали голые стропила, охранял боец эскадрона с шашкой наголо.
Хорунжий Овсюг сидел, привалившись к стене. Голова его была перевязана. Щурясь, он секунду-другую рассматривал вошедших. И как будто обрадовался, увидев казачка.
— А, и ты тут... Живехонек-радехонек, значит... — Внутри у него что-то хрипело и булькало. — А меня вот... Ну, живи, живи... — Он откинулся к стене.
Карпухин огляделся, поднял пустое проржавевшее ведро, сел на него.
— Овсюг, — сказал Карпухин. — Кто из ваших припрятал предмет женского туалета в скверике возле контрразведки, в Никольске?
Хорунжий повел белыми от боли глазами по лицам, еще не понимая, чего от него хотят. Карпухин повторил. Усмешка появилась и исчезла с лица хорунжего:
— Ищите. Найдете — ваше будет. Только зачем оно вам? Другое дело их благородие. Они нас чуть не перестреляли за него.
— Ты вот что! — вспылил Нелюта. — У тебя спрашивают, отвечай. Треп нам твой ни к чему. Кто припрятал эту хреновину?
— Ладно, ты спокойнее, — предупредил Карпухин.
Нелюта обиделся, пошел из сарая. Скоро появился и Карпухин.
— Ты Мясина опознаешь? — спросил у казачка.
— Дядьку Трифона, что ль? Кто ж его не опознает?
— Ну, тогда пошли на гумно. Будем искать.
— Сказал, что ли? — обрадовался Нелюта.
— А куда он денется?
Было жарко. Нещадно палило солнце. Ближний лес дрожал в мареве, казалось, что мимо него струится воздушная река. Высоко в небе кружил ястреб. Трава кругом была вытоптана, взрыхлена, покрыта бурыми пятнами.
— Ну-ка, малец, показывай дядьку Мясина.
Они прошли к раненым, кучкой сидевшим и лежавшим на земле. Кто стонал, кто просил пить, а кто поминал господа бога и его архангелов.
— Его тут нету, — сказал казачок.
— Ладно, нету так нету, — согласился Карпухин. — Идем к убитым.
— Вот он, — сразу узнал казачок, указав пальцем на мирно лежащего казака, пожилого, со сложенными на животе руками, в залитой кровью рубахе.
— Где его сума? — спросил Нелюта пробегавшего санитара.
— Все там, в куче, — махнул тот в сторону.
Суму нашли быстро. Карпухин вытряхнул из нее содержимое: моток дратвы, кусок мыла, пару нательного белья, сверток байковых портянок... Того, что искали, не было.