В начале мая Центральный Комитет Флота по ничтожному поводу арестовал старшего помощника капитана над Севастопольским портом генерал-майора Петрова, несмотря на запрещение Адмирала Колчака производить арест. Адмирал послал телеграмму Временному Правительству с просьбой назначить ему преемника, так как он не находит возможным командовать флотом, если его приказания не исполняются. Временное Правительство прислало грозную телеграмму, обращенную к Центральному Комитету с приказанием освободить генерала Петрова, что и было исполнено. Комитет присмирел и проявил опять покорность Командующему флотом. Чувствовалось, что если правительство проявит твердость, то можно будет восстановить прежний порядок.
Через несколько дней в Севастополь прибыл Военный и Морской Министр Керенский. Вместо проявления твердости он произнес несколько демагогических речей и благодарил комитет за исполнение просьбы Временного Правительства. Комитет получил одобрение, и его позиция от речей Керенского только укрепилась. После отъезда Керенского разрушительный процесс в Черноморском флоте усилился. Из Балтийского флота прибыла делегация большевиков, одетых в матросскую форму, они стали открыто вести пропаганду против Адмирала Колчака; они говорили на митингах: «Товарищи черноморцы, что вы сделали для революции, вами командует прежний Командующий флотом, назначенный еще Царем, вот мы, Балтийцы, убили нашего Командующего флотом, мы заслужили перед революцией и т. п.» Арестовать этих агитаторов не было сил. Их речи имели большое влияние на некультурные массы матросов, солдат и рабочих. Влияние офицеров быстро падало. В начале июня митинги приняли угрожающий характер. Центральный Комитет, пытавшийся удерживать солдат, сам потерял влияние. Миноносец «Жаркий» отказался выйти в море для исполнения боевой задачи. Команда его заявила, что, хотя она и уважает своего командира лейтенанта Веселого, но он человек слишком храбрый, поэтому воевать под его начальством опасно.
8-го июня во дворе Севастопольского Флотского экипажа собрался митинг, на котором присутствовало тысяч 15 человек. Балтийские делегаты агитировали и наэлектризовывали толпу. Толпа требовала отобрания ручного оружия от офицеров и ареста их. Вечером пришло известие, что на берегу начались аресты офицеров. Адмирал Колчак пробовал восстановить спокойствие, взывая к патриотизму людей, но это было тщетно.
Около 2 часов дня 9-го июня было получено известие, что на некоторых кораблях команда отобрала оружие от офицеров, и через короткое время была принята радио-телеграмма от делегатского собрания с приказанием судовым комитетам отобрать от офицеров оружие. Судовой комитет флагманского корабля явился к Адмиралу Колчаку в каюту с требованием выдать его оружие. Адмирал просто прогнал их вон. Затем он приказал поставить команду корабля во фронт и произнес речь, в которой указал на гибельные для родины поступки матросов, разъяснил оскорбительность для офицеров отобрания от них оружия, сказал, что даже враги японцы не отобрали от него его Георгиевскую саблю после сдачи Порт-Артура, а они, русские люди, с которыми он делил все тягости и опасности войны, нанесли ему такое оскорбление, но он им своего оружия не отдаст, и они его не получат ни с живого, ни с мертвого. После этого он выбросил саблю в море. Затем Адмирал призвал к себе следующего по старшинству флагмана контр-адмирала Лукина и предложил ему вступить в командование флотом. Временному Правительству он послал телеграмму с извещением о происшедшем. В полночь с 9-го на 10-е июня Адмирал Колчак приказал спустить свой флаг Командующего флотом. Тогда же была получена телеграмма Временного Правительства, подписанная Князем Львовым и Керенским, следующего содержания (цитирую по памяти):