Ей хотелось поддержать его, помочь расслабиться. Прогнать навязчивый страх, что он теряет память, движется к безумию. Робби отнял руки от лица и снова взялся за карандаш. Начал быстро писать, остановился, все перечеркнул.
Ханна перекатилась на живот и стала глядеть на людей за окном.
* * *
И снова пришла зима. Робби поставил у стены крохотную печку. Они уселись на пол и глядели на танцующие за решеткой языки огня. И наслаждались теплом: от печки, от красного вина, друг от друга.
— Почему ты никогда не говоришь о войне? — сделав глоток, спросила Ханна.
Робби молча раскурил сигарету.
Ханна начиталась Фрейда и решила, что если ей удастся каким-то образом разговорить Робби, ему, возможно, станет легче. Она набрала воздуха и решительно выговорила:
— Потому что тебе пришлось убивать?
Робби поглядел на ее профиль, глубоко затянулся, закашлялся, затряс головой. Потом тихо, безрадостно рассмеялся. Ласково погладил ее по голове.
— Поэтому? — не глядя на него, настойчиво переспросила Ханна.
Он снова не ответил, но Ханна не успокоилась.
— Кто тебе тогда приснился?
Робби убрал руку.
— Ты же знаешь. Мне снишься только ты.
— Нет уж, — отказалась Ханна. — Тот сон был плохой.
Он снова затянулся, выпустил облачко дыма, попросил:
— Не расспрашивай ты меня.
— Это ведь военный невроз? — повернулась к нему Ханна. — Я о нем читала.
— Военный невроз… — повторил он. — Я всегда удивлялся, кто его выдумал. Наверное просто понадобились какие-то умные слова, чтобы говорить их всяким дамочкам, тут, в тылу.
— Всяким дамочкам вроде меня, ты хочешь сказать, — сказала Ханна. У нее не было настроения выслушивать его отговорки, хотелось наконец-то получить честный ответ. Раздосадованная, она надела через голову нижнюю юбку. Начала натягивать чулки.
Робби вздохнул. Ему не хотелось, чтобы Ханна уходила, да еще вот так, обидевшись.
— Ты читала Дарвина? — спросил он.
— Чарльза Дарвина? — тут же повернулась к нему Ханна. — Разумеется.
— Действительно, чего я спрашиваю? — пробормотал Робби. — Такая умная девочка…
— При чем тут Чарльз Дарвин?
— Адаптация. Выживание — вопрос успешной адаптации. Одни особи оказываются удачливей, чем другие.
— Адаптация к чему?
— К войне. К игре по ее правилам.
Ханна задумалась над его словами. Мимо проплыла большая лодка, баркас закачался.
— Я жив, — просто сказал Робби, — только потому, что мертв какой-то неудачник. Много неудачников.
Ханна поняла.
Как же он живет после этого?
— А я рада, что ты жив, — ответила она, чувствуя однако странный холодок где-то глубоко внутри. А когда пальцы Робби коснулись ее запястья, невольно отдернула руку.