Наутро я проснулся с ясной головой, в бодром расположении духа. От вчерашнего не осталось никакого осадка, разве что стойкое отвращение к зеркалу.
Оказалось, однако, что так даже спокойнее: умываться, чистить зубы, причесываться вслепую, не глядя на свое отражение. Крепнет, знаете ли, чувство собственного достоинства.
Люди, которые подолгу вертятся у зеркала, не уверены в себе.
А может быть и так: люди, не уверенные в себе, любят вертеться у зеркала.
С директором Ивановым я помирился вечером того же дня, и это оказалось намного легче, чем я предполагал. Я просто рассказал ему про мебельный заказ и извинился за свои оскорбительные предположения.
Директор выслушал меня очень серьезно и, в свою очередь, попросил прощения за отповедь по части инстинктов, которой, как теперь выяснилось, я не заслужил.
— Видишь, Алёша, — сказал Иванов, — даже чтение мыслей не спасает от недоразумений.
И мы скрепили наше примирение крепким рукопожатием, после чего директор вручил мне очередное мамино письмо — как обычно, с требованием сплясать вприсядку.
Я, естественно, сплясал, еще не зная, какой сюрприз меня ожидает.
Письмо я положил во внутренний карман форменной куртки — и, честно говоря, о нем позабыл: тема была уж больно завлекательная, моногамия у перелетных птиц.
Что такое моногамия? Это когда… Впрочем, неважно.
Короче говоря, о мамином письме я вспомнил поздно вечером, перед отходом ко сну.
В конверте лежала красивая поздравительная открытка, на ней была изображена обсыпанная серебряной пыльцой новогодняя елка.
"С Новым годом, сыночек, с новым счастьем! Пусть всё сбудется у тебя, чего ты только в жизни желаешь…"
Я растерялся: то есть как это "с Новым годом"?
Что за фантазии?
Взглянул на самодельный календарь, который висел у меня на стене над письменным столом, — и понял, что сегодня мне уж точно не заснуть, никакая автогенка не поможет.
Второе января, вот какое было сегодня число.
Да, второе января.
Каждый вечер я своей рукой ставил крестик на клеточке прожитого дня.
И накануне, перед тем как стричься, я зачеркнул клеточку с цифрой один. Зачеркнул, даже не подумав, что это начало нового года.
Первый раз в моей жизни новогодние праздники миновали вот так: тихо, незаметно, без елки, без деда-Мороза, без свежего холодного запаха мандаринов.
Не по-людски.
Какая там елка, какой там дед-Мороз! Никто даже и не вспомнил про Новый год: ни ученики, ни учителя, ни я сам.
Как это могло случиться?
Но вот — случилось.
"Думаю, что у вас там, в школе, большое веселье, — писала мама.