Бедная мамочка… Забывчивый у тебя сын. Где же твой Егор Егорович, куда он запропастился?
А вот он, тут как тут, лёгок на помине:
"Егор Егорович говорит, что вас, возможно, уже перевели в Звёздный городок, там режим секретности очень строгий, и ты не можешь мне написать. Он человек в этом деле понимающий, сам работает в космической отрасли. Но только я не думаю, что можно запретить переписку с матерью. С нетерпением жду от тебя весточки. Целую, мама."
Долго-долго я сидел в оцепенении, пытаясь собраться с мыслями, но ничего путного не придумал. Ясно было одно: я проморгал Новый год. И ребята проспали. И анонимы.
Попробуй напиши об этом Веньке: ни за что не поверит.
Ясно было и другое: мама должна получить мое новогоднее поздравление, и как можно скорее, иначе этот зануда Егор Егорович совсем заморочит ей голову.
Я сотворил веселенькую новогоднюю открытку со снеговиком и написал:
"Дорогая мама, поздравляю тебя с наступающим Новым годом и желаю тебе многих радостных дней. Может быть, эта открытка придет с небольшим опозданием: мне сказали, что местная почта сейчас очень загружена.
У нас полным ходом идет подготовка к празднику: поставили преогромную елку, будет большой концерт. Обещают даже артистов из Москвы.
Веньке Навруцкому передай от меня новогодние поздравления, Аркадию Борисовичу тоже. Скучно в его компании тебе не будет. Попроси его поговорить на готтентотском наречии, он не откажет.
Егору Егоровичу тоже привет. Никакого переезда отсюда не планируется — по крайней мере, до окончания школы, так что пусть он не треплет тебе нервы.
И письма мои ты будешь получать регулярно, это я обещаю".
Врать в письменном виде намного труднее, чем устно (а главное — намного противнее, потому что видишь свое вранье), и это занятие меня утомило.
Закончив свой скорбный труд, я быстренько оделся и пошел к почтовому ящику.
Еще ни разу я не гулял под куполом в такую поздноту, и меня поразил серебристый свет, которым была пронизана здешняя темень. Казалось, где-то ярко светит луна. Трава, цветы, вода в бассейне — всё как будто источало свой собственный свет.
Но это было не так. Это светился белый, весь заваленный снегом купол.
У бассейна и над дорожками горели бледно-желтые, совершенно ненужные фонари.
Тишина была полная, только время от времени возникал ветерок, и листья веерных пальм начинали фанерно бренчать.
Тут же примчалась искусственная стрекоза, фырча на лету:
— Са крипами итёшь? Молотец.
"За какими крипами? — подумал я. — Ах, за грибами…"
Как ни глупо, это меня рассмешило и отвлекло.
Теперь меня уже не удивляло, что эти твари летают в любое время суток. Понятно было и то, почему они меня так настойчиво преследуют: мелкие летающие шпионки. Естественно, Олега беспокоили мои одинокие прогулки: он опасался, что я предприму какую-нибудь авантюру, и хотел быть в курсе всех моих передвижений.