— Кто гражданин? — вскинулся Юрка. — Иванов гражданин? Во дебил. И этого дубаря еще кто-то сообразительным называл. Тебе же русским языком объяснили: не человек он, а инвентарь, оборудование. Вроде унитаза. "Гражданин унитаз, где производили вас? Если вы унитаз иностранный, лучше буду ходить я…"
— Ну ты, поэт, — остановил его Олег. — Не увлекайся.
— А что? — веселился Юрка. — Я ничего плохого не говорил. "Если вы унитаз иностранный, лучше буду ходить я в ванной". Каждый понимает в меру своей испорченности.
Я мог бы объяснить наглецу, что сказал «гражданин» намеренно: мы ведь не обязаны раскрывать перед анонимами все наши карты.
Но решил промолчать: хочется человеку думать, что кругом дураки, — пускай думает.
— У меня тоже вопрос к предыдущему докладчику, — подал голос Денис. — Мне послышалось слово нас: "Требуем вернуть нас на родину". Кого это вас? Интересно узнать.
— Вас— это нас, — пояснил я. — Всех нас.
— А мы тебя в защитники не нанимали. Говори за себя.
— Тогда уж ты тоже.
— Что тоже? — не понял белобрысый.
— Ты тоже не говори слово мы.
— Хорошо, я скажу за себя. Лично я на родине ничего не потерял. У меня там больше никого нет. Возвращаться туда я не собираюсь. И думаю, что я такой не один.
Ну, что на это можно было сказать? Раньше Диня пел по-другому. Значит, хрупкая Леночка оказалась сильнее.
— А кстати, где Лена? — спросил я. — Почему она не подключается к нашему разговору?
— Она не хочет, — ответил Дмитриенко. — Ей всё это лилово.
И вновь над нами, как говорили в старину, пролетел тихий ангел.
Я буквально чувствовал толстую матово-белую полусферу, нависшую над крышей общежития, над темными пальмами, над моей головой.
Мама, газетный киоск у перекрестка, огни магазинных витрин, снежные кучи вдоль тротуаров — всё это было где-то далеко… или нигде, как мираж.
— Телевизор работает? — спросил я.
Откликнулась дистанционная Соня.
— Что? Телевизор? Сто лет не включала.
Олег протянул руку, не глядя нашарил тумблер. Раздался громкий щелчок.
Минуту мы с ним смотрели на темный экран, потом он засветился голубым… Пусто.
— Ну, так где же все-таки мы находимся? — спросил я как можно более беспечно, но голос меня подвел: я охрип и закашлялся.
— Трудно сказать, — проговорил Олег и выключил телевизор. — Нет внешних ориентиров. Во всяком случае, далеко: видишь, антенны брать перестали.
— Далеко — в каком смысле?
— В самом прямом, — ответил Олег и отвернулся к окну.
— Ну, а лес, озёра?
— Это всё, Алёша, кино, — сказала Соня. — Вот, самолетик тебе показывают.
В самом деле, по белому куполу плыли, мигая, красный и зеленый бортовые огни.