— Конечно.
Она уставилась на него, глаза ее вдруг зажглись. Она так неистово затряслась, что палец скатился с ладони и упал в пыль к ее ногам.
Крик вырвался из ее уст — звук, полный боли, страдания, бешенства. Ее меч взлетел, движимый всей яростью и силой, какие она только смогла собрать. Он описал дугу в воздухе и нацелился прямо в незащищенную шею Кела.
Меч застыл на расстоянии какой-нибудь ширины ладони от его плоти, как если бы невидимые демоны схватили лезвие. Странное оцепенение распространилось вверх по ее руке до самого плеча. Она попыталась снова ударить, но конечность ее не слушалась, кроме того, она не могла разжать пальцы на рукояти и даже опустить руку. Постепенно это ощущение охватило все тело, пока оно не перестало ей принадлежать и подчиняться.
Глаза Кела озарились тайным внутренним огнем, который сверкнул вокруг черных ободков его зрачков.
— Это ты! — выдохнула она, все еще способная говорить. Страшная догадка захлестнула ее. — Сам ты колдун. Нет никакого Ороладиана!
Он покачал головой, и его глаза заблестели от сознания силы, которой он обладал.
— Я колдун, матушка. — Он расхохотался. — Но Ороладиан все же есть. Ты что же, забыла родной язык после стольких лет скитаний по чужим странам? Это титул. Он означает «Празднующий победу по всей Земле».
— Ты убил своего отца? — Гнев переполнял ее, но все усилия были бесполезны против заклинания, сковавшего ее.
Он пожал плечами:
— Я не собирался. Просто пришел поговорить с тобой. Мне нужны были ответы на вопросы, которые мог понять только тот, кто был родом из Эсгарии. Но ты ушла. Мы с отцом поссорились, и он сказал такое, чего я не мог простить.
Она крепко зажмурила глаза; это все, на что способно было ее тело.
— Ты убил его!
— И взял пальцы с его правой руки, — холодно подтвердил он, — в строгом соответствии с древними текстами. Его дух послужил бы мне четыре раза, пока они у меня. — Его рот искривился в слабой ухмылке. — Он никогда не был мне так полезен, пока был жив.
Стужа проклинала свою беспомощность. Ее клинок так и застыл у шеи Кела, на расстоянии ширины ладони. Так близко!
— Он любил тебя, но ты слеп и слишком эгоистичен, чтобы видеть это! — крикнула она. — Кимон дал тебе все!
Его глаза вспыхнули, невидимая сила, казалось, выдавливала весь воздух из ее легких.
— Он никогда не любил меня! Как и ты! Вы заменили меня тем маленьким куском грязных отбросов и еще посмели назвать его сыном!
— Кириги был братом тебе! — кричала она. — Я не могла родить Кимону еще одного ребенка!
— Замолчи! — Он вытянул руку. Впервые она увидела блестящий предмет, который он прятал в ладони, одетой в перчатку. Это был какой-то амулет, источник его колдовства. — Замолчи! — снова завопил он, и оцепенение, сковавшее ее, достигло гортани, так что она совсем не смогла говорить. — Ты уже достаточно показала мне свою любовь. — Он провел рукой по всей длине ее обнаженного клинка и притянул кончик к себе, пока он не коснулся кожи как раз под его челюстью. — Ты пришла сюда отомстить мне, матушка, чтобы наказать меня. Ты пришла из-за Кимона и Кириги, это так же ясно, как если бы их души оставили на твоей спине рубцы от кнута! Не говори о том, как сильно ты меня любила! — Он крепко стиснул амулет в кулаке, и искры сверкающего огня брызнули из-под сжатых пальцев. — Потому что на этот раз я нашел замену тебе, матушка. То, что я никогда не мог получить от тебя,