Это была спальня губернатора. Они с двух сторон подобрались к широкой простеганной кровати с высоким подголовником, задрапированной прозрачной тканью. В самом углу комнаты на изящном столике стояла единственная, уже оплывшая от долгого горения свеча. Ее свет падал на лица двух спящих людей, а также на покрывало с изысканной вышивкой, под которым угадывались их тела.
Брови Терлика полезли вверх от удивления. Очень медленно, так чтобы сталь не звякнула о ножны, они извлекли свои мечи.
Стужа смотрела на тех двоих спящих. Они держали друг друга в любовном объятии. Это был мирный, спокойный сон. Она уже и не чаяла, что когда-нибудь сможет почивать так же безмятежно. Возможно, поэтому ей не хотелось сразу будить их.
Терлик нетерпеливо глядел на нее, ожидая каких-то действий. В конце концов, это была ее затея привести их сюда.
Кончиком шпаги она показала на одного из них.
— Риотамус, — еле слышно произнесла она. Затем указала на второго и приложила кулак к груди. — Губернатор, — шепнула она, едва шевеля губами.
Вот и разгадка. Многие жители Кира никак не могли взять в толк, чем такой еще юный господин заслужил право управлять столь крупным городом. Что ж, она нашла ответ на этот вопрос, недаром люди говорят: скажи мне, с кем ты спишь, и я скажу, кто ты.
Но люди хорошо к нему относились. Он оказался вполне разумным правителем: ему удалось восстановить честную торговлю с маленькими крестьянскими хозяйствами вокруг Кира, наполнить зерном амбары, но и выделить часть зерна для бедняков; он даже покончил с мздоимством, что процветало среди гарнизонных чинов. К тому же из него получился справедливый судья, поскольку оправдал он почти столько же человек, сколько повесил. Блестящее начало для такого юного создания.
У Стужи не было никакого желания причинить вред молодому губернатору. Он ведь никак не замешан в ее давней истории с королем. И ей очень хотелось, чтобы следующие мгновения обошлись без кровопролития.
Ее клинок плашмя лег на грудь Риотамуса. Она осторожно села на кровать рядом с ним. Он не пошевелился, тогда она наклонилась к нему и зашептала на ухо:
— Стыд, позор! Ты ведь стар и в отцы ему годишься! Просыпайся, ты, глупый, сонливый осел.
Король Келед-Зарема всхрапнул, повернулся на бок и уронил руку ей на колено.
Стужа вздохнула, обернулась к своему товарищу, чей меч острием уткнулся в плечо губернатора. Лицо Терлика выдавало сильное напряжение. Он прикусил губу, переняв эту привычку у нее, и склонился ниже, готовый зажать рот молодого человека, если тот вдруг проснется и вскрикнет.