Замок был не заперт, поэтому я легко открыла шкатулку и заглянула внутрь. Содержимое состояло из кипы старых карт, на которых, по всей видимости, отмечались маршруты рейсов в Китай. Мистер Осгуд говорил, что я должна получить некий ящик с картами. По счастливой случайности я наткнулась как раз на этот ящик.
Перебирая пожелтевшие листы, я задумалась: на всех картах были отпечатаны китовые хвосты. Только хвост — ни разу не попался кит целиком. Почему этим символом отмечали маршрут "Морской яшмы", я понятия не имела. Охотиться на китов с клипера — все равно что травить слона борзыми. Но капитан велел мне найти китовую печать именно на китайской линии!
Я поспешно перебрала все карты, и на каждой обнаружила половинку китового силуэта. На самом дне ящика лежала карта, наклеенная на холст, словно ее собирались вставить в рамку. И вот на ней-то, на половине маршрута, возле мыса Доброй Надежды стояла полная китовая печать, оттиснутая выцветшими лиловыми чернилами.
В этом был какой-то особый смысл, что-то, о чем капитан хотел предупредить меня в свой последний миг. Корабль поскрипывал и шуршал, и я понимала, что здесь не место для разгадывания загадок. Я вытащила карту на холсте и наугад еще несколько, чтобы взять их домой и на досуге спокойно во всем разобраться. Может быть, Ян поможет мне разгадать тайну половинной и полной китовых печатей.
Сняв с крюка фонарь, я взяла под мышку свои трофеи и хотела уже выйти, но дверь не открывалась. Мои попытки дернуть посильнее ни к чему не привели. Мне стало страшно, страх перерастал в панику, я вообразила, что останусь навеки запертой в этой каюте и никто меня не найдет. Воздух с каждой минутой становился все тяжелее. Я стояла, держась за дверную ручку, и вдруг снова пережила одно из странных мгновений прозрения. Я ясно увидела, как судьба шаг за шагом вела меня именно в это место и теперь я должна послужить какой-то страшной цели. Правда, в то мгновение я не почувствовала, что опасность грозит мне самой. Об этом я узнала позднее.
Прежде чем мне удалось стряхнуть с себя наваждение и сделать еще несколько попыток открыть дверь, раздался страшный, оглушительный грохот. Где-то упало что-то тяжелое. Я изо всех сил рванула дверь. Она наконец уступила, и я, споткнувшись о комингс, выбежала из тесной темной каюты. Фонарь раскачивался у меня в руках, отбрасывая пляшущие тени, но света не хватало и в носовой части корабля стояла непроглядная темень. Но не тишина.
От носового трапа для спуска в нижний трюм доносилось хриплое, сдавленное дыхание, стоны, шорох гравия. Потом наступила тишина.