– На юге будет еще жарче, – заметил Одинцов. – Наш мудрый Арток бар Занкор предупреждал: там словно в парной бане. Кстати, как тархи переносят жару?
– Тархи могут снести все, – с непоколебимой уверенностью произнес вождь. – А что вынесет его тарх, то стерпит и хайрит. Кроме отсутствия пива, конечно. – Он снова отхлебнул из фляги и ухмыльнулся. Потом озадаченно наморщил лоб, что-то вычисляя, и вдруг заявил:
– Красивая и ласковая у тебя невеста, Эльс. Как ты думаешь, случись Тростинке стать твоей хозяйкой, ужились бы они в одном доме? Дом-то у тебя тоже красивый и не маленький! Может, уживутся?
Одинцов в этом сильно сомневался и совсем не желал на собственном опыте проверять, ревнивы или нет женщины Хайры и Айдена. Тростинка прекрасно владела кинжалом и была сильной девушкой, но то, что он узнал о Лидор за последние двадцать ночей, подсказывало, что она ни в чем не уступит дочери Альса. Тело Лидор было крепким, как яблоко, и она на диво быстро обучилась всем ухищрениям любви. Но могла при случае взяться и за кинжал.
Приятные воспоминания заставили губы Одинцова растянуться в улыбке. Ильтар, верно угадав причину веселого настроения кузена, несколько ошибся насчет объекта, его вызвавшего. Он озабоченно сказал:
– О дочери Альса стоит серьезно подумать, брат. В твои годы пора обзаводиться семьей и детьми, и я, как обещал матери, выведу тебя на верную дорогу. Вот и пить, – глоп-глоп-глоп! – он звучно глотал из фляги, – ты уже стал меньше… И челем владеешь, как прирожденный хайрит… Глоп-глоп-глоп! Эй, Ульм, откупорь-ка еще фляжку!
Одинцов, пряча улыбку, прикрыл губы ладонью. Десять возов из ста везли бочки с пивом. Но надолго ли хватит этих запасов, если Ильтар начнет выводить его на верную дорогу такими темпами?
* * *
Армия пересекала айденскую равнину пятнадцать дней, разбивая бивак у очередного придорожного форта в одно и то же время, когда солнце на полтора локтя висело над горизонтом. Любой ратник мог без труда определить этот час, ибо клинок короткого прямого меча имперского пехотинца имел ровно такую длину – шестьдесят сантиметров. Расстояния между фортами тоже были строго определенными и составляли восемьдесят тысяч локтей – примерно тридцать пять километров, норма дневного перехода по ровной, вымощенной камнем дороге. При необходимости орды могли двигаться чуть ли не в два раза быстрее, но бар Нурат не собирался до срока утомлять свое войско.
Хайриты, для которых такая скорость была черепашьей, не выказывали никакого недовольства. За тарха и двух всадников империя платила серебряную марку в день, и золотую – за каждое сражение, плюс полное довольствие и надбавки за раны. Молодые парни – кое-кто еще не брил бороды – дремали в дороге, а на привале развлекались шуточными поединками, метанием ножей, стрельбой по поджарым степным ястребам да пересказыванием под пиво бесконечных историй о героях былых времен. Некоторые резали по дереву или кости – еще в Батре Одинцов заметил, что среди хайритов немало одаренных художников; другие навещали знакомцев в айденском лагере или отправлялись в ближайший поселок за фруктами и вином.