К. Р. Стрэттон, Живописная Япония, 1910.
Не касаясь того, что после войны между американцами и японцами существовали взаимоотношения победителей и побежденных, что всегда затрудняет взаимопонимание, есть много причин, по которым даже в наиболее благоприятных обстоятельствах японо-американское сближение имело бы мало шансов на успех. С одной стороны перед нами Америка, страна пуританских традиций; прямых, практических людей, лишенных подлинного, постоянного интереса к искусству и духовным ценностям вообще; людей, всегда готовых разрубить гордиев узел. С другой стороны перед нами Япония, чей народ является столь же языческим, как древние обитатели Средиземного моря; люди, которые всегда склонны рассуждать терминами настроения и повиноваться обстоятельствам; чрезвычайно сложный народ, полный древнего страха и новой амбиции, обостренно чуткий ко всем формам красоты, духовным ценностям и эмоциональным порывам; люди, которые, оказавшись перед гордиевым узлом, всегда предпочтут не разрубать его, но завязать вокруг него новый, более крупный, и таким образом скрыть его из виду. Перед нами, по существу, два подхода к жизни, которые столь глубоко несхожи, что трудно даже представить себе более разительный контраст.
Фоско Мараини, Встреча с Японией. Рим, 1959.
За последние сто лет дважды считалось, что старая Япония исчезла бесследно и дважды Запад ошибался в этом: как во времена революции Мэйдзи, так и после второй мировой войны. Многим в США казалось, что годы оккупации полностью переделали Японию на американский лад. Сколь наивной оказалась эта иллюзия!
Я не хочу сказать, что старая Япония сохранилась неизменной. Разумеется, нет. Дело обстоит гораздо сложнее. Старую Японию уже нельзя найти в чистом виде, так же, как никогда не будет новой Японии, полностью отрезанной от прошлого.
Робер Гиллен, Япония. Париж, 1961.
Под воздействием внешних влияний оказались стертыми такие традиционные черты японского характера, как стремление подавлять личные интересы; считать личную выгоду социальным злом. Ослаблены и продолжают слабеть такие черты, как покорность вышестоящим; нежелание брать на себя дополнительную ответственность; привычка видеть в потреблении сверх насущных нужд нечто греховное; неоправданное преклонение перед всем подлинно японским; наконец, эмоциональный взгляд на мир, оценивающий красоту и гармонию превыше функции и этики.
К старым чертам, которые остались более или менее неизменными, относятся прилежание, честолюбие и способность стойко переносить трудности.
Б. Мэнт, Ф. Перри, Японцы как потребители. Нью-Йорк, 1968.