За годы журналистской работы в Токио мне часто вспоминались слова Маяковского, который считал себя в долгу
…перед вишнями Японии,
перед всем,
о чем не успел написать.
Постоянная гонка за текущими событиями политической и общественной жизни почти не оставляет зарубежному корреспонденту времени для обстоятельного рассказа о самом народе, о чертах его портрета. Перелистываешь потом объемистые папки переданных материалов и с горечью убеждаешься: за шесть с лишним лет так и не успел толком ответить на вопрос: что же они за люди – японцы?
Об этом соседнем народе наша страна с начала нынешнего века знала больше плохого, чем хорошего. Тому были свои причины. Да и то плохое, что мы привыкли слышать о японцах, в целом соответствует действительности и нуждается скорее в объяснении, чем в опровержении. Однако если отрицательные черты японской натуры известны нам процентов на девяносто, то положительные лишь процентов на десять.
Приходится признать, что мы в долгу перед цветущей сакурой, которую японцы избрали символом своего национального характера.
Каково подлинное лицо народа, для портрета которого иностранные авторы часто использовали лишь две краски: либо розовую, либо черную; расписывая либо гейш в кимоно, либо самураев, делающих харакири?
Разумеется, положительная или отрицательная оценка той или иной черты в какой-то степени относительна, субъективна.
Американец, к примеру, скажет:
– Японцы предприимчивы, но непрактичны. При своих скромных доходах они слишком беспечно относятся к деньгам.
Немец добавит:
– И ко времени тоже. В работе они умеют быть четкими, но в быту отнюдь не пунктуальны. Им как-то не хватает собранности, умения вести себя в рамках разумного.
Против этого трудно возразить. Хотя русской натуре импонирует как раз то, что японцы даже при бедности не мелочны, при организованности – не педантичны; что они не любят подчинять душевные порывы голосу рассудка.
Японцам присуща широта натуры в сочетании с обостренным чувством собственного достоинства. Пожалуй, наиболее заметно это в отношении людей к деньгам. Японец всегда старается подчеркнуть, что равнодушен к ним (может быть, даже больше, чем на самом деле). Даже дотошные домохозяйки не станут пересчитывать сдачу: это не принято. Если пятеро рабочих зайдут выпить пива, расплатится кто-нибудь один, и никто не будет всучивать ему потом свою долю: «немецкий счет» здесь немыслим. Мелочность, а тем более скаредность в представлении японцев – едва ли не главный из пороков.
Народу чужды угодливость и подобострастие. Японец замрет в глубоком поклоне там, где, по его представлению, того требует этикет. Но он не станет пресмыкаться перед обладателем тугого кошелька. Заезжих иностранцев Япония больше всего поражает как единственная капиталистическая страна (и притом страна азиатская), где не берут чаевых. Шофер такси, разносчик из лавки вручит сдачу до последней монетки и поблагодарит. Японским дельцам не занимать алчности у зарубежных конкурентов. Однако если взять народ в целом, то его отличает даже не просто честность, а какая-то моральная чистоплотность в отношении к деньгам.