— Василич, ты с привидениями сталкивался?
— Нет, — рассеяно отозвался Андрей, — всегда удачно расходились.
— Ага, — радостно подхватил Соловей, — и всегда при этом вежливо раскланивались.
— Насмотрелся «ужастиков», — лениво констатировал Борисыч.
— Вам только языком чесать, — махнул рукой Клим, — но ведь что-то есть?
— Что-то, — прищурился Андрей, — ну, что-то, безусловно, есть. Ну, с этим ты лучше к Борисычу. Это он у нас Вуду, астролог и Бог знает что там ещё…
— Добрый ты, Андрей Васильевич, — хозяин сделал страдальческое лицо, — взял так ненавязчиво и под танк меня…
— Танк — это ты, Толстый, — со вкусом прокомментировал Васька.
— Нет, Борисыч, серьёзно, — гнул своё настырный Славка.
— Ну, что тебя серьёзно интересует, неугомонный ты наш?
— Мужики, — оживился Соловей, — я читал недавно, что моменты провалов людей во времени учёные отследили по полицейским архивам.
— В смысле? — заинтересованно развернулся в кресле Георгий Борисович, — по отчётам, что ли? В таком-то году доклад, что мещанин Иванов ушёл из дома и не вернулся…
— Хрен! — радостно возопил Василий Викторович, — ещё круче! Хотя, в целом, поляну просёк верно. Только пример был по Великобритании. Значит, полицейский чин Бобсон… ну, на даты и фамилии у меня память не «ах»…
— Рождённый пить…, - бросил, жизнерадостно скалясь, Славик.
…- морда толстая!.. так я так, "от фонаря". В общем, докладывает рапортом: так, мол, и так, сегодня, 15 апреля тысяча восемьсот лохматого года, рабочий каретных мастерских Добсон, переходя среди бела дня мостовую по улице Пупкин-стрит, пропал прямо перед изумлённой мордой лошади извозчика Педерсона, чему свидетелями были такие-то и такие-то, список, в общем, фамилий на пять.
В дверь просунулась морда большого лохматого пса. Вежливо потоптавшись на пороге, войти внутрь он, всё же, не решился. Уронил тяжёлую задницу на крыльцо и вытянул мощные лапы на порог, положив на них умную морду и уставился на Соловья, как бы говоря: "Ну-ну, ври дальше". Трёхцветная старая кошка, подойдя к другу, упала рядом и привычно потёрлась головой о его бок. Мужики с интересом наблюдали за этой, не совсем обычной, картиной. Первым опомнился Толстый.
— А дальше-то что? — подтолкнул он в бок Ваську.
— Дальше ещё интересней. Погоди-ка, — прервавшись, он нацепил на вилку солёный огурчик и шпротину, аккуратно уложил на кусочек хлеба. Придирчиво оглядел закуску и, выплеснув остаток водки в рот, с удовольствием захрупал тарталетку и продолжил.
— Через пятнадцать, к примеру, толстых папок, обнаруживается пожелтевший рапорт полицейского инспектора Питкина, что среди бела дня прямо посреди мостовой по улице Пупкин-стрит, такого-то числа тысяча девятьсот, к примеру, одиннадцатого года, под лошадь извозчика…