— Неужели вы мсье Фронсак?
— Так и есть, мсье граф.
Дипломат бросил на него пронизывающий взгляд. Улыбка его стала еще более любезной.
— Я хотел познакомиться с вами, мсье. Мне много рассказывал о вас граф де Бриен, а также монсеньор Мазарини. Оба высоко вас ценят.
— Надеюсь и в дальнейшем не разочаровать их, мсье граф.
— Мсье д'Аво! Какое удовольствие и какая честь! — раздался внезапно звонкий голос.
Граф обернулся; Луи с Гастоном безмолвно созерцали великолепную женщину, вошедшую в зал. Очень молодая — ей не исполнилось еще и двадцати лет, — она поражала своими роскошными светлыми кудрями и совершенно невероятной красотой. За ее скромницей[44] едва виднелась плутовка, хотя многие дамы бесстыдно демонстрировали даже скрытницу. Впрочем, пышные округлые груди отнюдь не таились под корсажем со слишком глубоким вырезом.
Гастон оцепенел при виде этих прелестей.
— Мадемуазель, — проворковал д'Аво, собираясь поцеловать ручку красавицы, — вы еще ослепительнее, чем всегда! Я вновь говорил о вас с королевой, не далее как вчера.
— С королевой? — робко улыбнулась молодая женщина. — Слишком много мне чести, я этого не заслуживаю. Не компрометируйте себя. Вы же знаете, насколько королева предубеждена против меня.[45]
— Пустяки, мадемуазель! Я сумею убедить ее, чтобы она разрешила вам вновь появиться при дворе!
Франсуаза де Шемро ответила лишь печальной улыбкой, опьянившей Гастона своей скромностью, а затем спросила:
— Могу ли я предложить вам прохладительные напитки, мсье граф, и вашим друзьям тоже?
— Почему бы нет? — ответил д'Аво, взглядом вопрошая Фронсака.
— Предлагаю пройти в салон на верхнем этаже, — улыбнулась она.
— Мадемуазель, вы взяли в плен мое сердце, — с поклоном ответил граф.
Они вышли следом за ней. Д'Аво шел рядом с Прекрасной Блудницей, нашептывая ей по пути нежные слова, которые Луи с Гастоном не могли слышать. Вуатюр с озабоченным видом замыкал шествие.
На площадку выходило несколько дверей, и мадемуазель де Шемро, открыв правую, провела их в большую комнату, украшенную картинами на библейские сюжеты и венецианскими зеркалами с канделябрами. Паркет устилали турецкие и персидские ковры. Из мебели в гостиной были круглые столики на одной ножке, резные или инкрустированные, на которых стояли масляные лампы и корзинки с фруктами.
У камина, где полыхал большой огонь, были расставлены стулья с прямыми спинками и табуреты. Две служанки и верный[46] ожидали распоряжений своей хозяйки.
— Устраивайтесь, господа, перед резиденцией Вулкана,[47] — сказала та, знаком приказав им подать стулья и табуреты.