– Савелий Дмитриевич, можете рассказать, как у вашего отца появилась картина, принадлежавшая ранее Кубышкину? – спросила Катка.
Старик провел высохшей ручонкой по седым волосам:
– Незаконным путем появилась, касатка, еще в семнадцатом году. Отец был чекистом. Он принимал непосредственное участие в расстреле помещика Федора Кубышкина. Тогда богатеев расстреливали пачками – смутное время было. Страна готовилась к грандиозным перестройкам. У Кубышкина была большая коллекция картин – все они перекочевали в музей, а одну… отец взял себе. Понимаю, поступил он непорядочно, в каком-то смысле гадко. Но что было, то было, историю не изменить. Мой папаша был отъявленным коммунистом, до конца жизни он свято верил, что в семнадцатом они все сделали правильно. В Советской стране все должны жить одинаково – это был его девиз. Богатый человек – враг народа. А раз так, то и жалости к нему не должно быть никакой. Присвоив картину Кубышкина, отец постоянно твердил, что взял ее на память о тех днях, когда они начинали благое дело – революцию. В сороковых отец умер, и мать первым делом захотела избавиться от картины. «Выбрось ее, выбрось ее немедленно. Она – зло!» – твердила она мне.
Ким немного помолчал.
– Я к матери не прислушался. С какой стати мне избавляться от картины? Еще чего! Висит и висит, есть не просит, а вот стоит, наверное, приличных денег. После смерти матери – к тому времени я уже был женат – картина перекочевала в нашу новую квартиру. И все бы ничего, если бы история не имела продолжения.
Катарина внимала каждому слову Кима.
– В семидесятых я работал механиком на заводе. И был у нас в цеху дядя Коля – мастер высшей категории. Ему уже перевалило за семьдесят, но свое дело он выполнял на пять с плюсом. Веселый был мужик, юморной. Каждый день приходил в цех с новым анекдотом или шуткой. Молодежь к нему тянулась, все его уважали. Дядя Коля всегда мог дать дельный совет, а в случае чего – прийти на помощь. А однажды он мне жизнь спас. Если бы не его реакция, меня бы сплющило за пару секунд. После того случая мы сблизились. Дядя Коля стал частенько захаживать к нам с Варюшкой в гости. Как правило, сидели мы на кухоньке: водочка, закусончик, все чин-чинарем. А моя Варька была баба суетная, взбалмошная, ни минуты не могла спокойно усидеть на месте. Все крутилась, вертелась как юла. Иной раз меня это страшно раздражало – ну что, спрашиваю, ты все вертишься? А она смеялась, говорила, что не умеет жить медленно. Так вот, значит, пришел к нам дядя Коля, сидим, закусываем. Вдруг Варька берет его за руку и тащит в маленькую комнату. Не терпелось ей показать Николаю ту самую картину. Дядя Коля как ее увидел, так и онемел. Минут десять смотрел в одну точку, а потом и говорит: «Сав, а ведь это картина моего отца!»