Через день Копейкина узрела Лепникова – поджарого брюнета лет пятидесяти с усталым взглядом и тонкими, как ниточки, синеватыми губами.
На дачном участке искусствоведа полным ходом шло строительство новой бани. Бригада рабочих, не переставая материться, стучала молотками, все пилили, строгали, при этом не забывая каждые пять минут устраивать перекуры. А как же иначе! Без перекуров – никуда.
Геннадий Тимофеевич провел Копейкину на просторную веранду, усадил ее на стул и тоном, не предвещающим ничего хорошего, выпалил:
– У вас ровно пять минут, чтобы ввести меня в курс дела. Как вы успели заметить, я здесь не прохлаждаюсь: ни секунды покоя. Рабочих нельзя оставить даже на день, постоянно требуется мое присутствие. Халявщики еще те, дай им волю, они до Нового года провозятся. Испохабили оконную раму, неправильно сделали фундамент для печи, распилили два шестиметровых бруса. А зачем, спрашивается, они их распилили? Идиоты! А я снова раскошеливайся, покупай кирпич, раму и брус.
– Геннадий Тимофеевич, вы купили картину у Савелия Дмитриевича.
– Что дальше? Да, я ее купил, но, простите, вам до этого какое дело?
– Она по праву должна принадлежать мне, – заявила Катка.
Лепников оторопел.
– С какой стати, уважаемая?
– На протяжении года я уламывала старика продать мне картину. Предлагала бешеные деньги, а он… Савелий Дмитриевич все тянул, не мог решиться. А теперь я узнаю, что вы меня опередили. Более того, облапошили бедного пенсионера!
– Я? Облапошил?
– Не притворяйтесь, мне известно, сколько денег вы отвалили за бесценный шедевр. Пять тысяч рублей! Курам на смех! И не стыдно пользоваться доверчивостью старика?
– Ну-ну-ну, не надо обвинять меня в нечестности. Во-первых, вы не имеете никакого права сыпать оскорблениями, во-вторых, вы не знаете всей истории.
– Какой истории? Мне достаточно было узнать, как ловко вы провернули эту махинацию. Но цель моего визита иная. Я из тех женщин, которые привыкли сразу брать быка за рога. Предлагаю вам сделку. Назовите сумму, и я покупаю картину.
Лепников заулыбался.
– Мне такой подход по душе, только вот продавать нечего.
– То есть… вы уже?
– Ошибаетесь, – Геннадий поманил Катку пальцем. – Пройдите в комнату.
Катарина встала. В спальне хозяина на стене висела картина.
– Узнаете?
И хоть Катка никогда раньше не видела произведение искусства из коллекции Кубышкина, она быстро проговорила:
– Конечно, узнаю.
– Вы знаток или любитель? – огорошил ее вопросом Лепников.
– А какое это имеет значение?
– С вами все ясно. Теперь вернемся на веранду и побеседуем начистоту.