Ворона улетела, а на душе Павла заскребли кошки. Нет, он вовсе не суеверный. Говорят, птица, стучащаяся в окно, – предвестник смерти, но он не верит в приметы. Сегодня все мысли врача были заняты предстоящим экспериментом. Павел Евгеньевич не сомневался – на этот раз осечки не будет, не должно быть. В конце концов, он старается не для себя, эксперименты проводятся исключительно ради науки. Кто знает, может, в скором будущем он станет знаменит на весь свет и его сыворотка станет открытием в мировой медицине.
Закурив, Павел Евгеньевич дотронулся до затылка. С утра Суриков ощущал острые покалывания в голове, что не могло его не беспокоить. К собственному здоровью Суриков относился достаточно внимательно. А о других он не думал. Невинные дети были материалом для его исследований, он выбрал их в качестве подопытных кроликов, и их жизни для него не представляли ценности. Две детские смерти ни на миг не заставили Павла Евгеньевича задуматься, осмыслить всю чудовищность ситуации и серьезно пересмотреть свои позиции.
Но теперь все в прошлом. Уже нет Ильи, этого надоедливого борца за справедливость, который ох как мешал Сурикову заниматься своими разработками. Нет и Виолетты Сигизмундовны. Горбачева, как и сынок, попортила Павлу немало крови. Можно даже сказать, Виолетта едва не подвела Сурикова под монастырь.
Как же он ненавидел всех этих глупых людишек, мешающих ему осуществлять его планы! Все, все без исключения ему мешают. А сами ничегошеньки не понимают в его разработках. Но он впишет свое имя в историю. Он это сделает, обязательно сделает.
Мысли Сурикова прервал стук в дверь. Вздрогнув, Павел раздраженно спросил:
– Кого черт несет? Я же сказал, меня не беспокоить.
В кабинет бочком протиснулась старшая медсестра Эльвира Яновна.
– Павел Евгеньевич, вы просили...
– Да, да, Эльвира, прости, я думал, это Татьяна. Проходи.
Толстушка опустилась в кресло, облизнула влажные губы и с придыханием промолвила:
– Палату я приготовила, Нину Полякову перевела.
– Как она себя чувствует?
– Все в норме.
– Температурит?
– Нет. Два раза мерили – тридцать шесть и шесть.
– С антибиотиков сняли?
– Как вы и просили, три дня, кроме микстуры от кашля, ничего не давали.
Суриков приблизился к медсестре. Нагнулся так, что его лицо оказалось на уровне лица Эльвиры, и тихо прошептал:
– Эльвира Яновна, завтра начнешь вводить Поляковой сыворотку.
– Ага.
– Сыворотка временно находится вне стен нашего учреждения, и...
– А где она сейчас хранится? – пискнула Эльвира.
Суриков оскалился.
– Тебе действительно интересно или спрашиваешь ради приличия?