– Может, я беременна? – Лежа на кровати в номере, она гладила свой живот. – Но у меня так никогда не было.
– Ты резко встала, зайка. Лежи. А обед я закажу в номер.
– Не говори мне про обед! – прерывисто задышала она.
– Попей просто соку.
Мини-бара в номере не было, Алеша спустился вниз, вернулся с толстой желтой бутылкой.
Сок потек в стакан. Оля поднесла его ко рту, с трудом сделала глоток. Ей показалась, что она пьет топленое масло. Она поставила тяжеленный стакан на тумбочку.
– Потом.
Но потом она не смогла уже выпить даже сока. Любая мысль о еде вызывала оцепенение и наливала ее тело угрожающей тяжестью, стремительно переходящей в тошноту.
– Это у тебя чисто нервное, – подумал Алеша. – Анорексия на почве быстрой смены впечатлений. У меня есть реланиум. Я его всегда с похмелья пью. Выпей пару. Сразу расслабишься.
Оля приняла две таблетки, полистала «VOGUE» и задремала. Проснувшись в четыре часа, она снова приняла душ, оделась.
– Знаешь что, слон. Я сегодня есть вообще не буду. Поехали в твой замок.
Вечер они провели в Монтрё. Алеша съел сосисок с картофельным салатом и выпил кружку пива. Оля в это время гуляла по набережной. В Женеву вернулись к полночи и завалились спать.
Утром Оля проснулась в семь, тихо привела себя в порядок и, не будя мужа, спустилась вниз: ей сильно хотелось есть. Выйдя из лифта и сказав «morning» официанткам в белых передниках, она взяла большую теплую тарелку, завернутые в салфетку нож с вилкой и двинулась к еде. Но едва она увидела смертельные холмы салатов, рыбы, сыров, ветчины и фруктов, ноги ее подкосились, тарелка выскользнула из рук. Олю вырвало желчью на ковер.
Несмотря на полный порядок со страховкой, Алеша побоялся вызывать местного врача:
«Еще припаяют инфекционку – и в стационар».
Зато он нашел три адреса женевских психиатров.
– Не пойду в дурдом, – оттолкнула Оля руку Алеши с карточкой. – Дай воды.
Алеша подал стакан. Воду она могла пить.
– Когда мы едем в Италию? – спросила она, садясь на кровати и приваливаясь к стене.
– Послезавтра.
– Чего у нас сегодня?
– Валлис. Винный погреб в Ветро.
– Поехали, – решительно встала она.
В винном погребе Сержа Ро было прохладно. Заплесневелые штабеля бутылок под кирпичными сводами, как и в Бургундии, вызвали у Оли чувство надежного покоя. Но пить вино она не смогла. Бокал с рубиновым «Comalin» весил тонну смерти, поворачивался, наплывал, заслоняя все привычно-безопасное; его густой зловещий блеск заставлял Олино сердце замирать.
Зато Алеша в погребе напился так, что Оле пришлось до поезда тащить его на себе.