АНГЕЛЫ (вынимают дубину): Hallelujah!
Мужчина и женщина поднимают головы. Их лица вымазаны мармеладом. Появляется friend Marc. Он в строгом костюме. Семь ангелов поднимаются вместе с агрегатом, три ангела держат на руках дубину. Friend Marc опускается перед ними на колени.
АНГЕЛЫ: For the Lord's blessings are on this bat!
FRIEND MARC: Hallelujah! (принимает дубину.)
Ангелы воспаряют. Мужчина и женщина опускаются перед ними на колени.
FRIEND MARC: Suck the bat!
Мужчина и женщина сосут дубину. К friend Marc выстраивается очередь американских граждан.
FRIEND MARC: In the name of our Lord, suck the bat now and for ever more!
Американцы сосут дубину, затем каждый влезает на «сэндвич». Когда все десять сэндвичей оказываются занятыми, friend Marc взмахивает дубиной. Звучит веселая мелодия банджо.
АМЕРИКАНЦЫ: Hallelujah! (не слишком виртуозно, но старательно выбивают степ на «сэндвичах».)
Мужчина и женщина обливают тачку керосином и поджигают. Затем берут труп за ноги и уволакивают.
(Занавес опускается. Свист, негодующие возгласы.)
ОБОЛЕНСКИЙ: Да, так едят и танцуют за океаном.
ШНОГОВНЯК: А мы им не мешаем! Правда, друзья? Как говорит моя бабушка: «У них свой тоталитарный империализм, а у нас свой демократический капитализм!»
(Аплодисменты.)
ОБОЛЕНСКИЙ: Друзья! Мне выпала большая честь представить вам нашу замечательную поэтессу из Санкт-Петербурга Ларису Иванову!
(Аплодисменты.)
Лариса Иванова выходит на просцениум. Это высокая, крепко сложенная женщина с тяжелым мужеподобным лицом. На ней длинное иссине-черное платье, переливающееся блестками. У нее глухой грудной голос и ахматовско-цветаевская челка.
ЛАРИСА ИВАНОВА: Еда, как и любовь, дает нам полноту бытия. Еда связывает прошлое с будущим. Еда ежедневно открывает нам настоящее. Еда помогает нам понимать самих себя. Еда делает нас путешественниками. Еда заставляет нас понимать другие народы. Еда, как и эрос, чиста в своем естестве. Еда входит в нас в виде красивых блюд и свежих продуктов, а покидает наше тело липким терракотовым левиафаном, древним, как звезды и сильным, как притяжение атомов. Люди! Любите этого грозного зверя, не стесняйтесь его рыка, ибо в нем – музыка веков! (читает нараспев.)
Платье белое струится и летит
Над молочно-белыми ночами, —
Девушка танцует и пердит,
Поводя доверчиво плечами.
Бледных рук ее задумчивая вязь,
Серых глаз таинственная влага,
Платья незатейливая бязь, —
Все пьянит и плещет, как малага.
Замерла, оцепенела танцплощадка:
Девушка танцует и пердит!
В нарушенье всякого порядка
Платье белое порхает и летит.