Действительно, везения хоть отбавляй: да лучше б я умер! В груди ощущение такое, будто по ней проскакало стадо мамонтов, голова раскалывается как чугунный котел, ноги словно ватные. И везде, куда не кинь взгляд - бинты с виднеющимися из-под них травами.
-Ничего, ничего, - бабулька улыбается, - с недельку еще полежишь и будешь как новенький, даже рубчиков не останется. Разрыв-трава не тока клады сыскивать, замки открывать, но и раны врачевать назначена. А то как же. Кто знает, тот всё с толком применить может. Оно иной раз и зло во пользу идет. Вот и травка не воровска, значится, а целительная. Ты токмо лежи, лежи не шевелись, рано тебе шевелиться-то. И молчи, пока я сказывать буду. А то вижу, маешься ты, всё думу думаешь, а разгадки сыскать не можешь. Молчи и тока глазками хлопай, ежели я, старая, что не так говорить стану. Нельзя тебе сейчас говорить (можно подумать я могу). Смекаю я, касатик, не нашенский ты, и доспех на тебе чудный и оружие странное, - старушка на мгновение смолкла, затем продолжила тише и задумчивее, - не нашенский ты, совсем не нашенский. С других краев, что ль? Ан нет, говор-то наш, росский, это ты в бреду разговаривал, все наговориться не мог. Думается мне, с другой стороны ты пришёл, то-то глаза выпучил, когда я над тобой пролетала. (Пролетела надо мной? Женская фигура в ступе... - опять бред. Я снова брежу?! Но вот она, старушка, стены, стол - всё как наяву...) Ага, в точку, не видывал ты такого, по глазам вижу, не видывал и с трудом верится, но ничего-ничего, пообвыкнешься, все на свои места и станет. С Другой Стороны ты! Бают, такое случается. Так и порешим и на том стоять будем. И, стало быть, у тебя цель есть заветная, просто так такого не вершится. Здесь ли, там ли, не ведаю, только явился ты из мира своего весь израненный, странными стрелами исколотый, исполосованный, эвон, сколько металла из тебя травка-то повытянула, не запросто зря. (Ничего не помню, только какие-то полуразмытые картины и боль). Странно говорил ты, не всё мне понятное, но кое-что я разобрала: вой ты - витязь по-нашему. Ратишься давно и умеючи. Много ворогов от руки твоей полегло. Ох, много, куда как до тебя здешним-то. Но зла в тебе нет, не чую я его. Сердце доброе и с ворогами бьешься других спасаючи. В твоем мире, - старушка неопределенно махнула рукой в сторону, - враги у тебя могучие остались, но и друзья верные тоже. Душа твоя стонет и обратно рвется, но держит её здесь что-то. Знать, предназначение есть, недаром ты всё на восток рвался, дуром через чащёбник пёр. Но не горюй, ежели сполнишь всё как надобно, то все хорошо и сладится. Значится, коль так, и я все верно понарассказывала, то с обычаями и людями местными знакомствами не водишься, традиций не ведаешь и мне всё объяснить, поведать тебе надобно, - она нахмурилась от каких-то своих мыслей и, глядя мне прямо в глаза, спросила, - а не утомила ли тебя, часом, беседа нашенская?