— Это на всякий случай, — пояснила Маура.
— Зачем нам они?
— Для вещдоков. — Прихватив фонарик, Маура открыла дверь черного хода.
На улице в воздухе летней ночи витали ароматы влажной травы и прелых чешуек сосновой коры. Маура медленно двинулась по двору; луч ее фонарика обыскал патио, огород, лужайку, стремясь выхватить неожиданности, которые хотела отыскать хозяйка. Единственным случайным объектом оказалось то, что висело, покачиваясь, во мраке перед Маурой. Она остановилась возле грушевого дерева, осветив фонариком предмет, который качался на ветке.
— Вот это? — удивился полицейский. — Это же магазинный пакет.
«А в нем что-то лежит», — добавила про себя Маура. Она подумала обо всех тех ужасах, которые могут поместиться в пластиковый пакет, о тех жутких сувенирах, которые убийца способен снять с жертвы, и вдруг у нее полностью пропало желание заглядывать в сумку. Оставлю ее до приезда Джейн, решила Маура. Пусть кто-нибудь другой первым заглянет внутрь.
— Что вас так беспокоит? — поинтересовался полицейский.
— Ее оставил он. Он пришел в мой двор и повесил ее на дерево.
Патрульный натянул перчатки.
— О Господи, давайте просто возьмем и посмотрим, что там.
— Нет. Постойте…
Но полицейский уже снимал с ветки пакет. Он посветил фонариком внутрь — даже во мраке Маура заметила его гримасу.
— Что там? — поинтересовалась она.
— Похоже на какого-то зверька. — Он открыл пакет так, чтобы Маура тоже смогла заглянуть внутрь.
С первого взгляда содержимое сумки и вправду казалось кучкой меха. Однако, когда Маура поняла, что это такое на самом деле, ее руки, обтянутые латексными перчатками, стали ледяными.
Она подняла взгляд на полицейского.
— Это волосы, — тихо проговорила Маура. — Думаю, они человеческие.
— Они принадлежат Джозефине, — сказала Джейн.
Сидя за кухонным столом, Маура глядела на пакет для вещдоков, в котором лежал клок густых черных волос.
— Наверняка мы этого не знаем.
— Но цвет тот же. И длина соответствует. — Джейн указала на конверт, где лежала записка. — Таким образом убийца говорит нам, что письмо прислал именно он.
Сквозь кухонное окно Маура видела, как светятся фонарики команды криминалистов, которые вот уже полчаса прочесывали ее задний двор. На улице стояли три патрульных автомобиля с включенными проблесковыми маячками, и соседи наверняка уже выглядывали из окон, наблюдая за представлением.
«Такую женщину, как я, никто не захочет иметь в соседках, — подумала она. — У моего дома то и дело появляются патрульные машины, фургоны криминалистов и новостных каналов».
Частная жизнь Мауры стала достоянием общественности, ее дом снимали телекамеры, а ей самой хотелось, распахнув дверь, заорать на репортеров, чтобы те убирались прочь с ее улицы и оставили ее в покое. Маура живо представляла себе, как это могут обставить в ночных новостях: разъяренная женщина-судмедэксперт вопит, словно умалишенная.