– Хотелось бы. Я ведь почти все им сказала… разве что насчет головы… А когда расскажу и про голову, тогда будет совсем все.
– И когда же это будет?
– Сама не знаю. Во всяком случае, с головой я поступила так, как положено. Мне было ужасно тяжело. Похуже, чем со всем остальным. Даже не знаю, скажу ли я, где голова.
– А почему бы вам не сказать?
– Зачем?
– Закон требует, чтобы признание было полным и чистосердечным. А вовсе не потому, что, лишь обнаружив голову, можно окончательно установить личность убитой.
– Да и того, что уже нашли, должно хватить за глаза. Одни руки чего стоят, их ведь не спутаешь ни с какими другими. Если не верите, можете спросить у моего мужа. И потом, я же во всем призналась…
– Можете не говорить, где она находится, скажите хотя бы, когда вы ее спрятали?
– С головой я возилась в самую последнюю очередь, дело было ночью. Когда уже покончила со всем остальным. Я сделала все как положено. Долго прикидывала, как же мне поступить с головой. И все никак не могла придумать. Тогда поехала в Париж. Вышла у Орлеанских ворот и шла, шла, пока не придумала. Да-да, покуда не нашла решения. И только тогда я наконец успокоилась.
Не понимаю, зачем вам непременно нужна голова, будто мало всего остального.
– Я уже сказал, признание должно быть полным.
– Что-то я не пойму. А мой муж, что он говорил обо мне?
– Ничего плохого, скорее, вполне доброжелательно. Сказал, что с некоторых пор вы сильно переменились. Стали совсем молчаливы. И однажды сказали ему, будто Мария-Тереза похожа на какое-то животное.
– Неправда. Я сказала «на бычка». Со спины, это правда. Вы ошибаетесь, если думаете, будто я убила ее из-за этих слов. Я бы это знала.
– Каким образом?
– Поняла бы в тот момент, когда со мной заговорил об этом следователь.
– Вам когда-нибудь снилось, будто вы – не вы, а кто-то совсем другой?
– Да нет, ни разу. Мне снилось то, что я сделала. Но это было раньше, давным-давно. Я даже сказала об этом мужу. А он ответил, что такое и с ним тоже случается. Вечером, в кафе, я задала тот же вопрос Альфонсо и Роберу. Они сказали, что и им тоже случалось совершать во сне всякие преступления, что видеть во сне убийства – это бывает со всяким.
Это было не единственный раз, когда мне приснилось, будто я ее убиваю…
– А вы говорили на следствии, что были словно во сне, когда убивали Марию-Терезу Буске?
– Нет, никогда я этого не говорила. Мне задавали такой вопрос, а я ответила, что это было намного страшней сна.
– Почему же страшней?
– Потому что это был не сон. Что вы хотите разузнать?
– Хочу понять, почему вы убили Марию-Терезу Буске?