Исел поняла — по крайней мере угрозу, содержащуюся в словах.
— Я буду говорить, — сказала она, но слова тану не произвели впечатления на большое безобразное существо, возвышающееся над ней. Она должна вспомнить, чему ее учили… И она пыталась, как могла, делая движения и одновременно произнося слова.
— …хес лейбе энэ уу…
Вайнти была поставлена в тупик.
— И это разговор? Что она сказала? Что значит “Старая самка растет ловко”?
Энги тоже ничего не поняла.
— Возможно, это означает, что гибкость увеличивается у самок с годами.
Гнев захлестнул Вайнти. По всей видимости, в другой день она могла бы принять это объяснение как доказательство того, что устозоу научилась говорить. Но не сегодня, после вчерашних оскорблений и приводящего в ярость присутствия Алакенши. Этого было слишком много, и она даже не пыталась обходиться с отвратительным существом сдержанно. Наклонившись, она схватила его обеими руками и подняла в воздух перед собой, тряся глупую тварь и приказывая ей говорить.
Однако та даже не пыталась. Вместо этого она закрыла свои глаза, из которых потекла вода, откинула голову назад, широко открыла рот и испустила звериный крик.
Вайнти не успела ни о чем подумать, как ее захлестнула слепая ненависть, и она вонзила ряды своих острых конических зубов в глотку устозоу.
Горячая кровь брызнула ей в рот, она почувствовала ее вкус и резко отшвырнула труп. Сталлан шевельнулась, выражая молчаливое одобрение.
Вайнти выхватила из рук Энги тыкву с водой, прополоскала рот, сплюнула и выплеснула остаток воды себе на лицо.
Слепой гнев ушел, она снова могла думать и почувствовала удовлетворение от того, что сделала. Однако она еще не закончила: второй устозоу был еще жив. Быстро повернувшись, она двинулась прямо на Керрика, свирепо глядя на него.
— Теперь ты, последний, — сказала она и потянулась к нему. Отступать было некуда. Он задвигался и заговорил.
— …эсекакуруд — эсекилшаи — элел лейбе — лейбе…
В первый момент это показалось бессмыслицей, и Вайнти шагнула вперед. Затем остановилась и посмотрела на существо в упор.
Оно раз за разом приседало, по крайней мере пыталось это сделать. Но что означали эти движения из стороны в сторону? И вдруг пришло понимание — ну конечно, у него же нет хвоста, и он не может сделать все, как надо! Но если бы хвост у него был, это походило бы на попытку общения. Отдельные фрагменты соединились в мозгу вместе, и Вайнти воскликнула:
— Ты поняла, Энги? Смотри, он делает это снова.
Неуклюже, но достаточно ясно для понимания устозоу говорил:
— Я очень не хочу умирать. Я очень хочу говорить. Очень долго, очень хорошо.