– Спи. Я посижу здесь.
– Зачем?
– Нельзя, чтобы печь горела всю ночь без присмотра. Это опасно. Спи.
Я поворочалась, пытаясь согреться, скоро стало тепло, и я заснула. То ли сквозь сон, то ли в странном забытьи я почувствовала, как кто-то слегка коснулся моих щек и лба. Я открыла глаза. Рядом сидел Андрей. Мне показалось, что он невольно смутился.
– Я проверяю: холодно ли тебе.
– Нет. – Я улыбнулась. – Тепло. Ты так и не спал?
– Нет. Не хочу. А потом – скоро вставать, так что ложиться никакого смысла.
– Но ты же едешь в город, – запротестовала я. – Тебе нужно быть отдохнувшим и выспавшимся. Хорош ты будешь, если тебя станет шатать от недосыпа.
– Все нормально, – упрямился он. – А ты ложись.
– Нет, – я попыталась откинуть шкуру, но сделать это оказалось нелегко. Она сползла с меня, но не до конца.
– Помоги встать.
– Зачем? – полушутя-полусерьезно сказал он.
– Ты ляжешь и поспишь хоть несколько часов. Сколько сейчас времени?
Он посмотрел на часы.
– Пять утра.
– Вот-вот. До девяти ты вполне можешь поспать. И не спорь со мной. Ты выполняешь ответственное задание, тебе нужно быть в форме.
– Ну хорошо. Только в восемь обязательно разбуди.
– Без проблем. Да долго я буду лежать под этой шкурой? Сними!
Он стащил ее с меня и положил в угол. Быстро лег и через минуту уже спал.
Я подошла ближе к печи. Тепло приятно разливалось по телу. Я потрогала свои щеки: они горели.
Я задумалась: удастся ли найти хоть какие-то следы старого компромата на Хатонцева. Ведь все зависело от этого. И прежде всего моя жизнь…
То ли от того, что я оказалась почти на краю света, то ли от самой обстановки, мои мысли неожиданно приняли философское направление. Раньше я никогда особо не задумывалась над глубокими вопросами, всегда считала, что нужно жить сегодня и сейчас. Я думала, что сама являюсь хозяйкой собственной судьбы, но теперь от меня зависело слишком мало. И еще один момент… Земцов привык командовать и доминировать во всем. Это мне совсем не нравилось… Я не привыкла, но приходилось мириться. Это было противней всего.
Я перевела взгляд на Андрея. Он спал, повернувшись ко мне. Лицо было строгим, почти суровым. Лоб прорезала вертикальная складка. Губы плотно сомкнуты. От пламени в печи его лицо было наполовину погружено в тень, но другая половина была освещена.
Мне показалось, что его губы шевельнулись и он что-то прошептал.
Я посмотрела на наручные часы. Пусть поспит до девяти, выспится как следует.
Я разбудила его ровно в девять. Коснулась рукой плеча и негромко сказала:
– Андрей! Пора!
Он проснулся сразу. Откинув шкуру, встал с топчана и посмотрел на меня: