И с тех пор я живу в ожидании новых нападений, ни слухом ни духом не ведая об этой загадочной пленке.
Я не сказала ему о брюнетке из ресторана, центре «Казанова», рассказе Дмитрия Севастьянова о девчонке, втрескавшейся в Пашу и которую он записал на пленку, и Пашином дневнике..
Я не сказала ему об этих фактах. Здесь я должна разобраться сама. Мой несносный упрямый характер и желание делать все самой, ни на кого особо не рассчитывая.
Я вернусь к этому. Но в другое время… Сейчас мои мысли путались и я не могла ни на чем сосредоточиться. Он слушает внимательно, не спуская с меня взгляда блестящих глаз.
– Н-да! История! И что ты будешь делать?
Я пожала плечами.
– Не знаю. Они хотят от меня того, чего нет. А убедить их в обратном я никак не могу.
– А если обратиться в милицию?
Я махнула рукой.
– И что я там скажу? Меня преследуют непонятно из-за чего? Отдай то, не знаю что? Да там повертят пальцем у виска и все.
И здесь я замолчала. Что-то мелькнуло в голове и исчезло. Рассказ Дмитрия из центра «Казанова» о том, что кто-то втрескался в Пашу, дневник… Надо подумать об этом. Но в другое время… Сейчас мои мысли путались и я не могла ни на чем сосредоточиться.
Я перевожу взгляд на Антона.
– Ладно, пошли спать.
Он говорит это как-то буднично, просто. И у меня возникает маленькая заминка. Я не ожидала, что все закончится именно так. Или все-таки ожидала? Я не могу разобраться в своих сомнениях, страхах и ожиданиях. Я и вправду «замороженная прынцесса», как называл меня Вадим.
Антон подошел ко мне и протянул руку. Я подняла на него глаза.
Моя рука легла в его, и он рывком поднял меня. А потом также резко прижал к себе. Мы стояли, и я слышала, как отчаянно и встревоженно бьется мое сердце.
– Ты что? – спросила я.
– Ну… обстановка располагает, – cказал он чуть насмешливо. – И ты мне очень нравишься.
Я рассмеялась. Мне захотелось легкости и беспричинного веселья, как шампанского в Новый год. Эта ночь ударила мне в голову, опьянила, закружила. Я почувствовала, что ночь изменила меня: мой стыд, стеснительность, скованность – все было смято и сброшено, как ненужная маска.
Я положила руки ему на плечи и сделала глубокий вдох.
– Ты мне тоже нравишься.
Его руки по-хозяйски лежали на моей талии, и это мне ужасно нравилось. Эта спокойная уверенность, это чувство, что никуда не надо торопиться, что впереди долгая ночь и все будет так, как надо, и по-другому просто быть не может.
Темное беззвездное небо было каким-то по-уютному домашним. И вообще мне было ужасно весело. Я запрокинула голову и рассмеялась, а через секунду почувствовала на своей шее дыхание Антона. Он целовал меня сначала бережно, осторожно, а потом все смелее и крепче. Я притянула его к себе.