В глубоком овраге трудно ориентироваться. В кустарнике сбились обозы стрелковых полков, медсанбат, автоколонны. Танкисты хлопочут вокруг отбуксированной сюда подбитой «тридцатьчетверки». О минувших бомбежка напоминают сломанные деревья, раздувшиеся конские туши с растопыренными ногами. Воронки уже обжиты, в них едят или спят солдаты. Штабу Бабаджаняна воздушные и артиллерийские налеты не страшны. Землянки и норы глубоко врыты в отвесные склоны оврага.
Когда я подходил к блиндажу Армо, в серо-голубом рассветном небе завыли первые немецкие бомбардировщики.
— Нэ нравятся мне эти утренние птички, — задрал голову Бабаджанян. — Кто много успеть хочет, рано начинает.
Гитлеровцы в этот день отказались от размеренного. распорядка, от неспешного подъема, спокойного завтрака. Готт хотел выиграть часы, минуты. И, надо признаться, 8-го июля он их выиграл. Фашистские танки двинулись вперед раньше, чем сосредоточились для контратаки наши бригады.
Сверху, не разбирая тропок, бежал Катуков.
— Опоздали… опоздали…
Он зло выругался, схватил телефонную трубку. Шалин доложил, что началась бомбежка по всему переднему краю.
— Передайте Никите Сергеевичу, просите авиацию! — крикнул в трубку Катуков. — Больно долго соколы спят.
Наше с Катуковым присутствие связывало Бабаджаняна. Отдавая распоряжения, он косился в нашу сторону. Ему казалось, раз в такой день приехали к нему, значит, не совсем доверяют. А тут еще появился командир корпуса генерал Кривошеин, который без всяких задних мыслей недавно предлагал послать Армо учиться…
Но обстановка с минуты на минуту накалялась, и Бабаджаняну было уже не до представителей.
Катуков положил ему на плечо руку:
— Война, Армо, и без того дело нервное. Не надо усложнять.
— Слушаюсь, товарищ командующий, — кивнул Армо и добавил: — На Кунина прут танки. Посылаю роту пэтээр. Остаются в резерве только сорокапятки…
До нас доносились глухие, сливающиеся в общий гул разрывы. Когда гул откатывался в сторону, слышались отрывистые выстрелы танковых пушек, отчетливые очереди пулеметов и послабее — автоматные. Над оврагом свистели наши и немецкие снаряды. В повозки, в грузовые машины спешно грузили раненых. На месте медсанбатских палаток торчали лишь рогульки, на которые ставили носилки, да груды окровавленных бинтов и ваты.
Кортылева, заместителя Бабаджаняна по политической части, я не застал. Он с ночи находился в батальоне Кунина. В трубке я слышал его голос, измененный боем:
— Танки прошли через нас. Повторяю: танки прошли через нас. Идут в вашем направлении, готовьтесь…