И тут же возник образ князя Голицына. Еще неизвестно, как отнесется желчный старик к их двусмысленному положению.
– Можешь положиться на меня, – негромко произнесла Софья. Только теперь Адам заметил, что она внимательно смотрит на него.
– Откуда ты знаешь, о чем я думаю?
– Нетрудно догадаться. – Она улыбнулась. – С grand-pere у нас трудностей не будет. Это не в его характере.
– Мне придется уехать в Могилев, – задумчиво сообщил он. – Императрица отпустила меня навестить семью. Мне будет очень трудно объяснить, почему я этого не сделал.
– Но не обязательно же ехать прямо сейчас! До, весны из столицы в эти края не выберется ни один курьер. До той меры Павел не узнает о том, что я осталась жива, и императрица ждет тебя в Петербурге не раньше марта.
И то правда, подумал Адам с радостным облегчением. Спрятавшись в этих непроходимых снегах, можно было пожить вместе, насладиться любовью, пусть и короткое, но бесконечно драгоценное время, жить тайной жизнью, и эта тайна никогда не должна покинуть пределов Берхольского, запастись впечатлениями и чувствами, воспоминания о которых будут греть их потом, что бы ни произошло. Он улыбнулся в ответ:
– Ты права. Мы можем подарить себе несколько недель.
– Идиллия Диких Земель. – В глазах ее сверкнули искорки. – Берхольское зимой – сказочное место. Волшебное. Я покажу тебе это волшебство, Адам.
– Твоего собственного волшебства, Софи, мне хватит на всю оставшуюся жизнь.
Легкий румянец тронул ее высокие скулы.
– Как сладко слышать такие слова!
– Это всего лишь правда.
Оба почувствовали величие момента. Да, и ему, и ей был ниспослан дар; даже если этот дар придется возвращать, следует как можно лучше распорядиться им в отпущенное на это время.
Сани со свистом заскользили вниз, мимо тополей по обеим сторонам дороги и наконец выскочили на круглую площадку перед домом. Софи, забыв обо всем, выпрыгнула на ходу, зацепилась капюшоном за дверцу, чертыхнулась, с треском разорвав плотную ткань, и рванулась к подъезду.
В сером свете дня дом оставлял впечатление запертого на все запоры. Дух опустошения исходил от слепых окон. Софи схватила большой медный молоток и принялась что было сил колотить им в дверь без передышки, пока подоспевший Адам не схватил ее за руку.
– Побойся Бога, Софи! Ты так мертвых поднимешь! – проговорил он успокаивающе. – Дай им время подойти открыть!
– А если некому подходить? – Под темной гривой волос лицо ее было смертельно бледным. – Сомневаюсь, что там вообще кто-нибудь есть. – Она снова размахнулась молотком.
– Не говори глупости, – удержал ее руку Адам. – Подожди немного!