Напротив нас живет молодая негритянка (т. е. афроамериканка) с ребенком лет шести. Она обладает мелко-кудрявой черной шапочкой волос, ярко-бело-зубой улыбкой и страстной любовью к цветочкам в горшочках. Каждое утро она выставляет эти яркие цветочки-горшочки возле своей двери, и мне кажется, что эта оранжерея с каждым днем всё разрастается. На перилах соседкиного балкона так же неизменно каждое утро появляются горшочки с цветами. Вечером это красочное оформление убирается в квартиру.
Завлекает. - Говорит дочь.
Кого? - не понимаю я.
Как кого? Мужа моего! Такое счастье на её лице при каждой встрече! Она явно хочет его усыновить.
Отсмеявшись, я говорю:
Но смотри, как здорово, цветочки у порога. Выглядит, как приглашение - заходите, не стесняйтесь.
Ну да! Здесь просто так в гости не ходят, и соль или луковицу не одалживают.
Да, это мне известно. Соль или луковицу одалживают в России.
Дата отъезда свалилась вдруг. Куда исчезли две недели? В памяти - магазины, витрины, ужастики, тихие американцы, попугаи, цветочные горшочки, значки со шкатулками, каток с фигуристами, кружки с портретом Кеннеди, медленно вращающаяся за стеклом Америка...
Дети провожают нас в аэропорт. Беспокоятся о предстоящих нам опять пересадках и о нашем «английском». Зять улыбается. Вот не помню, он здесь так научился улыбаться, или до Америки тоже умел? Да - вспоминаю - и раньше так улыбался. Наверное, ему просто хорошо везде, и в Америке тоже. Во всяком случае, о возвращении он пока не заговаривает. А дочка по Израилю скучает. Неужели можно скучать по этому базарному гвалту, многорукому размахиванию, скученности домов, машин, людей, вечной необязательностью всюду и во всем и прочему, прочему.
Последний перелет, последний рейс «Амстердам - Тель-Авив». По «рукаву» входим в самолет и -о! - слышим знакомую и родную речь. Смуглые стюардессы сверкают белыми зубами - шалом! Все просто и понятно, мы уже почти в Израиле. Летим. Дают поесть что-то не очень вкусное, и любезности гораздо меньше. В Бен-Гурионе на паспортном контроле нас спрашивают, откуда мы прилетели. Америка! - говорю я на «чистом иврите». Получаем в паспорта штампы и проходим. Мы - дома. Впервые я покидала Израиль и впервые возвращалась в него - домой. А домой всегда хорошо возвращаться.
Тель-Авив - Амстердам - Детройт - Даллас и обратно.
2000 г. апрель.
Путешествие второе
Ни одно путешествие без приключений не обходится, на то оно и путешествие. Пересадка с израильского самолета на самолет, летящий в Атланту, была в Брюсселе, и при проходе на посадку нас (только нас двоих!) задержали. В конце концов, нас впустили в Америку, т. е. в самолет, но, предварительно вывели из очереди и подвергнули ЛИЧНОМУ ДОСМОТРУ. От одних этих двух слов веет арестом, обыском, допросом и прочими скверными штучками, о которых читано-перечитано в популярной литературе.