Хватит, Наум, забудь! Живи сейчас! Посмотри, какое солнце! Все на него только и знают, что жалуются, а мне нравится! Отогреюсь за все прошлые годы!
Гриша бубнил и бубнил, шевеля тонкими красными губами, у всех стариков губы с возрастом бледнеют, а то и синеют, а у этого, поди ж ты, красные. Какое-то смутное воспоминание, даже не воспоминание, а неопределенное, но неприятное ощущение чего-то давнего и тяжкого, связанного с к р а с н ы м, кольнуло Наума, но тут же пропало.
А чего мы сидим? - кивнул Гриша на шахматы. - Давай, сыграем.
Умеешь? - скептически покосился Наум.
Умею, умею, а кто не умеет, тот круглый дурак!
Они погрузились в партию. Гриша оказался отменным игроком, и Наум всё ему простил - и ночной храп, и красные губы, и нудные жалобы. Играть с Гришей было интересно и даже трудно: две партии Наум едва свел вничью, а третью с треском проиграл и совсем Гришу зауважал. Гриша явно загордился, выпятил массивный подбородок и победно сверкал бледносерыми и круглыми как у совы глазами, но Наум нисколько не расстроился. Сильный противник - это здорово. Яша тоже порой выигрывал, но брал не умением, а измором и хитростью - охал, стонал, что прозевал и теряет фигуру, и тем усыплял бдительность Наума, а сам раз-раз, и загонял его короля, намертво затыкал в угол и спешил объявить мат, хотя там еще мата и в помине не было, но Яша так веселился, что Наум терялся и сдавался, а потом корил Яшу за подлый обман. А этот серьезен, свою победу долго смакует и подробно разъясняет, как следовало бы Науму сыграть. Нудник -окрестил его Наум, но всё равно был доволен, что будет теперь с кем играть.
Так и вышло, что обзавелся Наум новым приятелем. Не таким веселым и говорливым как Яша, но все же было с кем пообщаться, тем более что вскоре, кроме их двоих, мужчин в хостеле не осталось. Один старичок умер - заснул и утром не проснулся (счастливая смерть! - сказали все), а другого увезли в больницу -долеживать до «конца», известно какого. Женщины, те между собой кучкуются, сядут рядком на скамейке, пошутишь с ними, расскажешь анекдот (Яша это куда лучше умел!), а Гриша стоит рядом и рассматривает всех по очереди, потом отойдет и скажет: «Богадельня!», а Науму отчего-то неприятно. Конечно, они старые, а кто здесь молодой? Наум идет за Гришей, глядя, как тот старается держаться прямо, а спина не держит, гнется вперед, лысина блестит на солнце, и длинные ноги в стоптанных ботинках шаркают по дорожке. Но с лица Гриша получше: щеки хотя и обвисли, но гладкие; серые глазки ясны и всегда усмехаются чему-то, или над кем-то, и усмехаются губы, только, когда он играет, они крепко сжимаются в узкую красную полоску.