— Тогда пойдём, раз ты не против, — проговорил мистер Эдвард, вставая.
Он не задал мне ни единого неприятного вопроса и ни единым намёком не дал мне понять, что моё присутствие в этом доме ему не нравится. Из наших никто не умел говорить так легко и просто, даже отец в свои лучшие минуты. Он сделал так, что я забыл о разнице между нами и ни разу не почувствовал превосходства с его стороны и унижения со своей. Нет, поистине, чудеса творились в этом доме.
Мы сидели в комнате с множеством книжных шкафов, причём места в ней оставалось так много, что сюда поставили два дивана, столы и кресла, но всё равно было просторно. Мистер Эдвард назвал её библиотекой и сразу же выяснил, что я не умею читать. Я думал, человеку, владеющему столькими книгами, покажется позорной моя неграмотность, но он словно и не удивился и лишь сказал, что отец Уинкл будет со мной заниматься, а пока я не научусь читать, мне будет полезно и, может быть, интересно рассматривать картинки в книжках, так что, когда мне нечем будет заняться, я могу приходить сюда. Сначала (конечно, про себя) я счёл такое времяпровождение смехотворным, но мистер Эдвард дал мне полистать какую-то книгу, и я решил, что поспешил с выводами. Случайно или нарочно, а в отношении мистера Эдварда определить это было трудно, он выбрал книгу с множеством картинок, на которых был изображён Робин Гуд, и поэтому я, естественно, не мог отнестись к предложенному мне виду занятий с пренебрежением. Но и упускать удобный случай мне было жаль, и, как бы между прочим, я удачно ввернул, что Робертом меня назвали в честь этого прославленного человека.
— Я об этом, кажется, слышал, — признался мистер Эдвард.
Я понял, что он неспроста дал мне эту книгу. Наверное, он рассчитал, что, увидев на картинках своего любимого героя, я скорее заинтересуюсь книгами, чем если бы мне было предложено изображение, к примеру, отца Уинкла или леди Кэтрин. Отец утверждал, что в книгах написано обо всём на свете, важно лишь отыскать нужную. Я был бы не прочь узнать если не обо всём, так о многом, поэтому решил, что теперь, когда мне не надо думать о хлебе насущном, я буду прилежным учеником отца Уинкла, даже если он мне и не нравится.
— Кто такой отец Уинкл? — спросил я.
— Духовник леди Кэтрин, — отозвался мистер Эдвард и объяснил, что это значит.
Снова нелепость, но мне до этой нелепости нет дела. Если старой леди хочется слушать болтовню, да ещё кормить за неё, то это её забота. Однако любопытно было бы узнать, зачем люди принимают на себя такие заботы.
— А зачем он ей? Разве ей мало церковных проповедей? Я несколько раз ходил их слушать и не мог вытерпеть до конца.