Потом они, не размыкая объятий, обессиленно растянулись на постели, довольные и опустошенные настолько, что не могли даже говорить. Немного отдышавшись, Риордан притянул ее к себе и заставил лечь сверху. Какое счастье – почувствовать на себе весь ее вес! Кассандра сплела пальцы «домиком» у него на груди и опустила на них подбородок.
– Давай еще разок, – предложила она с непроницаемым видом и тут же прыснула, увидев, как у него вытянулось лицо.
Они поцеловались, держась друг за друга, шепча на ухо бездумные слова нежности. Какое блаженство просто лежать рядом и говорить: «Я люблю тебя», не боясь показаться глупыми или быть обманутыми, – они даже не подозревали, сколь многого были лишены, пока не открыли для себя эту пьянящую радость. Они повторяли это без конца на все лады, а потом признались друг другу, как были несчастны в разлуке.
– Неужели ты и вправду смогла бы меня бросить, Касс? – спросил Риордан, обнимая ее и не замечая, как по стенам ползут, удлиняясь, тени, а комната наполняется кротким лимонным сиянием осеннего вечера.
– Я полагала, что должна тебя оставить. Я собиралась… Но потом… потом я передумала.
– Когда?
– В зале заседаний. Когда ты сел на место Берка. Ты был такой… ну, я не знаю.
– Какой?
Она задумалась.
– Ты был совершенно не похож на человека, способного заманить женщину в постель при помощи такого грязного трюка, как фиктивный брак. Ты показался мне квинтэссенцией порядочности.
Не отрывая головы от его плеча, она погладила его по животу.
– Ты поэтому привел меня туда?
«Квинтэссенция», – мысленно улыбнулся Риордан. По части употребления мудреных словечек она его перещеголяла.
– Нет. Просто я хотел показать тебе палату общин, познакомить тебя со своей работой. Сам не знаю почему. Это часть моей жизни, можно сказать, моей натуры… Но я не думал, что это заставит тебя переменить свое мнение обо мне. Или о чем бы то ни было.
– Мне нравится эта часть твоей натуры, Филипп. Я так горжусь тобой!
Кончиком пальца она чертила медленные круги у него на животе, глядя, как его грудь вздымается и опадает при каждом вздохе.
– Ты действительно собираешься баллотироваться от Бэкингемшира?
– Возможно.
– Это ведь гораздо почетнее, чем быть депутатом от Сент-Клауза?
– От Сент-Чауза, – поправил он, и уголки рта у него дрогнули от смеха.
Она потерлась ногой о его ногу, покрытую жесткими завитками. Ее кожа, подернутая испариной, напоминала ему муаровый шелк.
– Знаешь, если бы ты ушла от меня, я все равно заставил бы тебя вернуться. Я бы опять порвал твои деньги, Касс, я отнимал бы их и рвал всякий раз, как они заведутся у тебя в кармане, чтобы ты оставалась со мной.