- Закурить бы! - вздохнул лейтенант.
Аня открыла гаргрот, покопалась и принесла коробку "Севера". Богданов изумленно взял коробку, открыл - внутри болталась единственная папироса.
- Откуда?
- Нашла в самолете, когда прибиралась. Забыл кто-то.
Богданов взял папиросу, привычно дунул в мундштук и примял его пальцами. Аня чиркнула спичкой.
- Были в вещмешке! - пояснила в ответ на удивленный взгляд.
Богданов прикурил, затянулся. Горячий дым ободрал горло, заставив летчика закашляться.
- Черт! Отвык!
Богданов бросил папиросу и притоптал каблуком. Аня засмеялась, он не поддержал.
- Там люди гибнут! - сказал с горечью.
- Конрад справится! - возразила Аня.
- Не Конрад, а Довмонт! - возразил Богданов. - Без него швейцарцам капут. Слишком много гадов!
Аня села рядом, приникла к его плечу.
- Хоть бы коня оставили! - пожаловался Богданов. - Пешком пока дойдешь...
- Правильно сделали, что не оставили! - сказала Аня. - Непременно поскакал бы, влез в драку... Получишь стрелу, кто исцелит? Конрад умный! Кметов у князя хватает, пилот один.
- Толку от пилота! - вздохнул Богданов. - "Эресов" нет, бомб нет, патроны кончились. Две обоймы к "ТТ"...
Она погладила его по руке. Он обнял ее за плечи.
- Это был лучший наш вылет! - сказала Аня...
***
Когда птица скрылась, распахнулись ворота Довмонтова города. Датчан возле них не было - в страхе убежали к посаду. Выскочившие наружу кметы столкнули с пути громоздкий таран. Почти немедленно из ворот вынеслись всадники. Довмонт с обнаженным мечом в руке скакал первым, Давыд - чуть позади, следом немолодой сотник, за ним - десятники и простые кметы с копьями наперевес. Конная лава врезалась в толпу датчан. Копья пронзили ближних врагов и застряли в их телах. Всадники бросили древка, достали мечи. Тяжелые клинки в руках кметов стали равномерно подниматься и падать. Датчане подались назад и побежали. Их оставалось все еще много - трое, четверо против одного русского, но они более не были войском. Оглушенные, потерявшие кураж и стойкость, обуянные паническим страхом датчане думали только о спасении. Кто мог, вскакивал на коня и гнал его в панике, безлошадные бежали так. Пешие гибли первыми. Нет более приятного занятия для всадника, чем рубить бегущего. Тяжелые, остро отточенные клинки кметов рассекали кольчуги и панцири, впивались в нежную человеческую плоть, терзали ее, добираясь до горячих сердец, исторгали души из тел. Алая кровь била тугими струями, обильно орошая сухую землю, а подкованные копыта коней топтали ее, превращая в липкую грязь...