— Уиндхэм пошел не спать, — зло сказала вдова. — Он просто вышел.
— А я все же отправлюсь спать, — сказал Джек. Он вежливо улыбнулся. — Это окончательное решение.
— Сейчас едва стемнело, — попыталась задержать его вдова.
— Я устал. — И это было верно. Он действительно устал.
— Мой Джон имел обыкновение оставаться почти до рассвета, — сказала она мягко.
Джек вздохнул. Он не хотел чувствовать жалость к этой женщине. Она была тверда, безжалостна и совершенно неприятна. Но она, очевидно, любила своего сына. Его отца. И она потеряла его.
Мать не должна пережить своих детей. Он знал это так же хорошо, как дышать. Это было неестественно.
Итак, вместо того, чтобы указать ей на то, что ее Джона, вероятно, никогда не похищали, не душили, не шантажировали и не лишали (хотя и несерьезно) средств к существованию, и все за один день, он подошел к ней и положил кольцо – то самое, что он почти сорвал с ее пальца – на стол рядом с нею. Его собственное было в его кармане. Он еще не был готов рассказать ей о его существовании.
— Ваше кольцо, мадам, — сказал он.
Она кивнула, затем взяла его в руки.
— Что означает буква Д? — спросил он. Всю свою жизнь он задавался этим вопросом. Может же он вынести из этой ситуации хоть какую–то пользу.
— Дебенхем. Моя девичья фамилия.
Ах. Это имело смысл. Она отдала свою семейную реликвию своему любимому сыну.
— Мой отец был герцогом Ранторпом.
— Я не удивлен, — пробормотал он. Она вполне могла принять это за комплимент. Он поклонился. — Доброй ночи, Ваша милость.
Рот вдовы напрягся в разочаровании. Но она, казалось, признала, что если события прошедшего дня приравнять к сражению, то победа осталась за нею, и она была удивительно добра, произнеся:
— Я пришлю Вам ужин.
Джек кивнул и пробормотал спасибо, затем повернулся, чтобы выйти.
— Мисс Эверсли покажет Вам Вашу комнату.
Джек насторожился, и когда он посмотрел на реакцию мисс Эверсли, то увидел, что она тоже.
Он ожидал, что его проводит лакей. Возможно, дворецкий. Это был восхитительный сюрприз.
— Это сложно, мисс Эверсли? — спросила вдова. Ее голос казался хитрым, немного ядовитым.
— Конечно, нет, — ответила мисс Эверсли. Она была удивлена. Он увидел это по тому, как взлетели ее ресницы чуть выше обычного. Она не привыкла к тому, чтобы обслуживать кого–то кроме вдовы. Ее хозяйке, решил он, не нравилось делить ее с кем–либо еще. И в то время как его глаза застыли на ее губах, он осознал, что полностью согласен с герцогиней. Если бы она принадлежала ему, если бы он имел какое–нибудь право на нее… то он также не пожелал бы делить ее с кем–то.