Он мог бы стать любителем искусства, но это — он почти, вздрогнул, когда проносился мимо Эль Греко — его было просто слишком много. Даже его комната для переодевания имела наклонную обшивку потолка с бесценными масляными работами. Кто бы ни декорировал ее, он имел ужасную склонность к купидонам. Синяя шелковая спальня, черта с два. Она должна быть переименована в Комнату Тучных Младенцев, Вооруженных Колчанами и Стрелами. С надписью: Посетители, остерегайтесь.
Нет, действительно, должен же быть лимит на количество купидонов, которых можно поместить в одну маленькую раздевалку.
Они сделали последний поворот, и Джек издал почти восхищенный вздох, когда знакомые запахи английского завтрака донеслись до его носа. Лакей подвел его к открытой двери, и Джек шагнул через нее, его тело покалывало в незнакомом ожидании, обнаружить, что мисс Эверсли еще не прибыла.
Он посмотрел на часы. Без одной минуты семь. Несомненно, это было новым, послевоенным рекордом.
Буфет был уже накрыт, поэтому он взял тарелку, наполнил ее множеством продуктов и выбрал место за столом. Это потребовало некоторого времени, так как он завтракал в приличном доме. В последнее время он ел в гостиницах и арендованных комнатах, а перед этим на поле брани. Он чувствовал себя Крезом, сидящим со своей едой, почти декадентом.
— Кофе, чай, или шоколад, сэр?
Джек уже не мог вспомнить, когда последний раз пил шоколад, и его тело почти содрогнулось от наслаждения. Лакей принял во внимание его пожелание и отошел к другому столу, где в ряд стояли три изящных кувшина, изогнутое горло каждого походило на лебединую шею. Через мгновение Джек был вознагражден дымящейся чашкой шоколада, в которую он быстро кинул три ложки сахара и добавил немного молока.
Да, решил он, делая один восхитительный глоток, все же есть некоторое преимущество жизни в роскоши.
Он почти расправился со своей едой, когда услышал приближающиеся шаги. Через мгновение появилась мисс Эверсли. Она была одета в скромное белое платье — нет, не белое, решил он, скорее кремового цвета, возможно, такого, как верхний слой молока в ведре до того, как его снимут. Независимо от того, какого он был оттенка, он точно соответствовал гипсовым завиткам, что обрамляли дверной проем. Ей не хватало только желтой ленты (под цвет стен, которые были удивительно жизнерадостны для такого внушительного дома), и он бы поклялся, что комната была украшена в эту самую минуту.
Он встал, отвесив ей вежливый поклон.
— Мисс Эверсли, — прошептал он. Ему понравилось, как она покраснела. Совсем немного, просто идеально. Чуть больше, и это означало бы, что она смущена. Чуть меньше, как бы намекая на бледную гвоздику, означало бы, что она с нетерпением ждала встречи.